Молитва.

МОЛИТВА ГОСПОДНЯ

Дивишься ты краткости Господней молитвы, а меня всегда изумляла и изумляет высокая премудрость в кратких словах. Ибо не трудно произнести эти слова, но нужно быть не слушателем слов только, но и исполнителем их. Потому полагаю, что преступает всякий предел дерзости тот, кто не исполняет того, что достойно сына, но осмеливается Владыку называть Отцом; делает то, чем бесславится имя Божие, однако произносит: "Да святится имя Твое"; служа одним из оруженосцев мучителя (диавола), отваживается выговаривать: "да приидет Царствие Твое"... не исполняя на деле ничего, угодного Богу, принимает еще на себя лицемерный вид добродетели и говорит: "да будет воля Твоя, яко на Небеси и на земли". Предавшись роскоши и расточительности, отложив многое в запас не только на пропитание, но и для чревоугодия, смеет молиться: "Хлеб наш насущный (то есть необходимый для души или достаточный для плоти) даждь нам днесь", тогда как словом "днесь" указывает Господь на попечение о едином дне... Хотя сам недоступен и жесток, но говорит "остави нам долги наша", сам злопамятен и безмерно мстителен, но говорит: "якоже и мы оставляем должником нашим"; сам себя ввергает в искушение и пролагает всякие пути, ведущие к опасности, но говорит: "не введи нас во искушение", что представляется смешным, лучше же сказать, достойным всякого негодования. И дальше: охотно следовать за врагом и сказать: "но избави нас от лукавого" - выше всякой насмешки. И на словах выражать: "Яко Твое есть Царство, и сила, и слава", а на деле пренебрегать Тем, Кто источает всякую силу и славу - это уж вовсе непростительно. Поэтому сказать: "Отче наш" имеют право одни те, которые, после чудесного рождения в божественном Крещении, но новому и необычайному закону чревоношения, проявляют себя истинными сынами Божиими; сказать: "да приидет Царствие Твое" вправе те, которые избегают всего, что доставляет удовольствие диаволу; сказать: "да будет воля Твоя" вправе те, которые являют это своими поступками; сказать: "Хлеб наш насущный даждь нам днесь" могут те, которые отказываются от роскоши и расточительности; просить: "остави нам долги наша" могут те, которые прощают согрешившим перед ними; просить: "не введи нас во искушение" могут те, которые ни себя самих, ни других не ввергают в него; просить: "избави нас от лукавого" могут те, которые ведут непримиримую брань с сатаной; и сказать: "Яко Твое есть Царство, и сила, и слава" могут те, которые трепещут словес Божиих и исполняют их на деле. Ибо познание молитвы Господней в такой же мере может быть успешно, в какой преуспевает нрав и жизнь молящегося (51, 411).

Если же вы, признающие достаточной для служения Богу одну наружность, того, чем хвалитесь, не обратите в дело, то Царствие Божие не будет для вас отверсто, потому что Царствие это истинно и отверзается истинно ищущим его. Преподобный Исидор Пелусиот (50, 57).

Явно, что если имеет кто сколько-нибудь разума, то, не усматривая в себе того же, что в Боге, не осмелится сказать ему: "Отче". Ибо не естественно Благому по сущности - стать отцом лукавого в поступках и Святому - отцом оскверненного по жизни, Неизменяемому - отцом изменчивого, Отцу жизни - отцом умерщвленного грехом, Чистому и Беспримесному - отцом опозоривших себя страстями бесчестия. Благодетелю - отцом любостяжателя, вообще Тому, Кто представляем во всяком добре,- отцом пребывающих в каком-либо зле. Если кто, видя себя имеющим еще нужду в очищении и признавая порочную совесть свою исполненной скверн, прежде нежели очистится от таких и столь многих худых свойств, включит себя в родство с Богом и неправедный Праведному, нечистый Чистому скажет "Отче", то слова эти будут оскорблением и злословием, ибо назовет он Бога отцом собственной своей порочности (17, 405).

Когда Господь учит нас называть Себя Отцом, кажется мне, Он узаконивает возвышенный и высокий образ жизни, потому что Истина учит нас не лгать, не говорить о себе того, чего в нас нет, не именовать себя тем, чем мы не были. Но, называя Отцом своим Нетленного, Праведного и Благого, надо это родство оправдывать жизнью. Поэтому, видишь ли, сколько требуется нам приготовления, какая нужна жизнь, сколько и какой нужно тщательности, чтобы с возвышением нашей совести достигнуть такой меры дерзновения и осмелиться сказать Богу: "Отче"? (17, 407).

Когда приступаем к Богу, будем сперва обращать внимание на свою жизнь: имеем ли в себе что-либо достойное божественного родства, и потом уже осмелимся произнести слово "Отче". Повелевший сказать: "Отче" - не дозволит говорить ложь. Потому кто жил достойно божественного благородства, тот прекрасно возводит взор к Небесному Граду, Небесного Царя именуя Отцом и небесное блаженство - Отечеством. К чему же клонится цель этого совета? К тому, чтобы мудрствовать нам горняя; там, где Бог, полагать основание своего жилища, там, где Бог, собирать сокровища, туда переселиться сердцем своим, "ибо где сокровище ваше, там будет и сердце ваше" (Мф. 6, 21); непрестанно иметь в виду Отеческую красоту и сообразно с ней украшать собственную душу (17, 412).

Божество непричастно зависти и всякой скверны, и на тебя да не кладут пятна подобные страсти: ни зависть, ни кичливость, ни что-либо другое, оскверняющее богоподобную красоту. Если сделаешься таковым, то смело призывай Бога и Владыку вселенной именуй Отцом своим. Он воззрит на тебя Отеческими очами, облечет тебя в божественную одежду... восставит тебя в Небесное Отечество о Христе Иисусе, Господе нашем (17, 414).

Наша жизнь, утратив общение в добре, отпала и от Божией воли. Поэтому научаемся мы в молитве в такой мере очищать нашу жизнь от худого, чтобы, как в небесном жительстве, и в нас беспрепятственно управляла Божия воля; так, чтобы можно было сказать: Как в Престолах, Началах, Властях, Господствах и во всякой премирной Силе совершается Твоя воля и никакой порок не препятствует действию добра, так и в нас да совершается доброе, чтобы по истреблении всякого порока в душах наших успешно исполнялась во всем Твоя воля (17, 439).

Надо чистой душой принимать в себя свыше сходящую Пищу. Ее не сеяние произрастило нам, но она - готовый несеянный и невспаханный Хлеб, сходящий свыше, обретаемый же на земле (17, 305).

Возлюбивший прекрасное будет сам прекрасен, потому что Благость Пребывающего в нем претворяет в себя принявшего ее. Поэтому-то Сущий предлагает нам Себя в снедь, чтобы мы, приняв Его в себя, сделались тем же, что Он, ибо Он говорит: "Плоть Моя истинно есть пища, и Кровь Моя истинно есть питие" (Ин. 6, 55). Потому кто любит эту Плоть, тот не бывает другом своей собственной плоти; и кто с любовью расположен к этой Крови, тот сделался чистым от крови чувственной. Ибо Плоть Слова и Кровь, какая в этой Плоти, имеют в себе не один какой-либо дар, но сладостны для вкушающих, утоляют жажду жаждущих, насыщают любовью любящих (18, 341).

Если кто, как говорит Писание, "чреват злобою и родил себе ложь" (Пс. 7, 15) и осмеливается произносить слова молитвы, то пусть такой знает, что призывает он не Небесного Отца, а преисподнего, который сам есть лжец и делается отцом лжи и греха. Святитель Григорий Нисский (17, 406).

Когда Господь и Бог наш говорил ученикам Своим, как должно молиться, то словами: "не введи нас во искушение" внушал отмаливаться от искушений, зависящих от собственной воли, то есть от возбуждений похоти, колеблющих добрые расположения и намерения... Об искушениях же непроизвольных слышим: "С великою радостью принимайте, братия мои, когда впадаете в различные искушения" (Иак. 1, 2). Там Господь продолжает: "но избави нас от лукавого", а здесь великий Иаков поясняет: "испытание вашей веры производит терпение; терпение же должно иметь совершенное действие, чтобы вы были совершенны во всей полноте, без всякого недостатка" (Иак. 1, 3-4). Преподобный Максим Исповедник (68, 283).

Нельзя тому и молиться Богу, кто ближнему не оставляет согрешений. Ибо как скажет: "Отче! остави нам долги наша, якоже и мы оставляем должником нашим"... если сам не оставляет? Бог знает сердце человеческое и смотрит на сердце, а не на слова. Итак, какое сердце, такова и молитва его. Когда сердце исполнено злобы, и молитва напрасна. Ибо такой, хотя просит Бога устами, чтобы оставил его согрешения, но сердцем не хочет такого оставления, ибо сам не оставляет. Бог слышит сердце, а не слова. И потому злобный с теми же грехами отходит от молитвы, с какими приходит к молитве, если еще не с большими, ибо сказано: "и молитва его да будет в грех" (Пс. 108 7). Святитель Тихон Задонский (104, 1119-1120).

"Отче наш, иже еси на Небесех!" Указанием пребывания Отца на Небе молящийся сын возводится на Небо. Забудь все земное, оставь без внимания землю - этот приют, данный тебе на кратчайшее время (111, 238).

Прошения, из которых состоит молитва Господня, - прошения даров духовных, приобретенных человечеству Искуплением. Нет слова в молитве о плотских временных нуждах человека (111, 238).

Молитва Господня дарована людям прежде, чем совершилось окончательно их Искупление: они названы сынами и призваны к правам сынов прежде усыновления, прежде возрождения Крещением, прежде участия в Тайной вечери, прежде обновления Святым Духом. Молитва Господня дарована грешникам (111, 239).

Дана молитва Господня грешникам, и прежде всего они научаются просить у Бога, Отца своего, да святится имя Его. В этом прошении человека заключается сознание греховности, падения. В этом прошении заключается прошение о даровании искреннего покаяния (111, 239).

Обыкновенная пища сынов ветхого Адама, общая им с бессловесными животными, истребляемая пищеварением и не могущая устранять смерти... недостойна наименования пищи, когда явился Хлеб насущный. Хлеб Небесный, Хлеб, уничтожающий смерть, преподающий Вечную Жизнь (111, 245).

Молитва Господня не делает ненужными или излишними прочих молитвословий, принятых и установленных Святой Церковью; она составляет сущность их, она служит правилом для них, она научает нас, что и в прочих молитвах наших мы должны просить у Бога одних духовных благ. Епископ Игнатий (Брянчанинов) (111, 248).

МОЛИТВА ИИСУСОВА

Всякому христианину нужно всегда помнить, что ему необходимо соединиться с Господом Спасителем всем существом своим, надо дать Ему вселиться в уме и сердце нашем, а для такого соединения с Господом, после Причащения Тела и Крови Его, самое лучшее и надежное средство есть умная молитва Иисусова.
Обязательна ли молитва Иисусова и для мирян? Непременно обязательна, потому что всякому христианину, как сказано выше, необходимо соединиться с Господом в сердце, а к этому соединению лучшим способом служит молитва Иисусова.
Иноку же, при пострижении его в монашество, когда вручаются четки, называемые при этом мечом духовным, завещается непрестанное, денно-нощное моление молитвой Иисусовой. Святитель Димитрий Ростовский (117, 3).

О молитве человека, который уединился в клети сердца своего, поучаясь и молясь тайно

Многие не знают, в чем состоит внутреннее дело богомысленного человека, не понимают, что такое богомыслие, и ничего не знают о творимой умом молитве, но думают, что только теми молитвами подобает молиться, которые написаны в церковных книгах. Что же касается тайной беседы с Богом в сердце и происходящей отсюда пользы, они об этом совсем не знают и никогда не вкушали этой духовной сладости. Как слепорожденный только слышит о солнечном сиянии, что же такое сияние, не знает, так и те только слышат о богомысленном поучении и молитве, понимать же не понимают. Они по невежеству своему лишаются многих духовных благ и отстают от добродетельного преуспеяния, которое приводит к совершенному богоугождению. Поэтому, ради наставления простых, предлагается здесь кое-что для внутреннего обучения и для богомысленной молитвы, чтобы желающий с Божией помощью начал хоть немного наставляться.
Духовное обучение внутреннего человека начинается с таких Христовых слов: "Когда молишься, войди в комнату твою и, затворив дверь твою, помолись Отцу твоему. Который втайне" (Мф. 6, 6).

Молитва внешняя и внутренняя

Человек бывает двоякий: внешний и внутренний, плотский и духовный. Внешний есть видимый, плотский; внутренний же - невидимый, духовный, или, согласно словам апостола Петра, "сокровенный сердца человек в нетленной красоте кроткого и молчаливого духа" (1 Пет. 3, 4). И святой Павел объясняет двойственность человеческую, говоря: "Если внешний наш человек и тлеет, то внутренний ... обновляется" (2 Кор. 4, 16). Здесь апостол ясно говорит о внешнем и внутреннем человеке. Таким образом, внешний человек состоит из многих членов, внутренний же приходит в совершенство умом, вниманием к себе, страхом Господним и благодатью Божией. Дела внешнего человека бывают видимы, а внутреннего - невидимы: "Приступит человек, и сердце глубоко" (Пс. 63, 7). Также и апостол говорил: "Кто из человеков знает, что в человеке, кроме Духа человеческого, живущего в нем?" (1 Кор. 2, 11). Один только Испытующий сердца и утробы ведает все тайны внутреннего человека. Обучение тоже бывает двоякое - внешнее и внутреннее: внешнее в книгах, внутреннее в богомыслии; внешнее в любви к мудрости, внутреннее в любви к Богу; внешнее в словах, внутреннее в молитвах; внешнее в остроумии, внутреннее в теплоте духа; внешнее в художествах, внутреннее в помышлениях. Внешнее "знание надмевает" (1 Кор. 8, 1), внутреннее же смиряет; внешний разум любопытствует, желая знать все, внутренний же себе внимает и ничего иного не желает, как только знать Бога, с Давидом говоря Ему: "Сердце мое говорит от Тебя: "Ищите лица Моего"; и я буду искать лица Твоего, Господи" (Пс. 26, 8). И еще: "Как лань желает к потокам воды, так желает душа моя к Тебе, Боже!" (Пс. 41, 2).
Молитва также бывает двоякая - внешняя и внутренняя: явно творимая и тайно; соборная и совершаемая наедине; должная и произвольная. Должная - творимая явно по уставу церковному, соборная молитва имеет свои времена: полунощницу, утреню, часы, литургию, вечерню и повечерие; на эти моления люди и призываются звоном, ибо они их, как подобающую Царю Небесному дань, должны воздавать на всякий день. Творимая же втайне произвольная молитва бывает и безвременно, когда кто захочет, без всякого зова, только по движению самого духа. Первая, то есть церковная, молитва имеет положенное число псалмов, тропарей, канонов и прочих пении и действий иерейских, другая же (тайная, произвольная), как безвременная, неопределенна и числом молитв, ибо каждый молится, сколько хочет, - иногда кратко, иногда же долго. Первая произносится вслух устами и голосом, вторая же - не только стоя или на ходу, но и лежа, словом, всегда, когда бы ни случилось возвести ум свой к Богу. Первая, соборная, творится в храме Господнем, в церкви или по случаю в каком-либо доме, где соберется несколько людей, вторая же, уединенная, совершается в затворенной клети, согласно слову Господа: "Когда молишься, войди в комнату твою и, затворив дверь твою, помолись Отцу твоему. Который втайне" (Мф. 6, 6).
Опять, и клеть бывает двоякая - внешняя и внутренняя, вещественная и духовная: вещественная из дерева или камня, духовная же есть сердце или ум, или (по словам святого Феофилакта) мысль тайная. Это одно и то же (толкование на Евангелие от Матфея, глава 6). Поэтому вещественная клеть всегда на одном месте стоит, духовную же человек всюду носит с собой: где бы он ни был, всегда ведь с ним его сердце, в котором он может умом своим, собрав мысли, затвориться и молиться Богу втайне, будет ли он среди людей или беседует со многими. Внутренняя молитва (если случается, находясь среди людей, подвигнуться к ней духом) не требует ни уст, ни книги, не употребляет движения языка, ни голоса (хотя это и наедине происходит), но только возведение к Богу ума и самоуглубления, что возможно делать и на всяком месте.
Вещественная клеть безмолвствующего в ней человека затворяет одного, внутренняя же, духовная, вмещает в себя и Бога, и все Небесное Царство, согласно евангельским словам самого Христа: "Царствие Божие внутрь вас есть" (Лк. 17, 21). В словах Макария Египетского это объясняется так: сердце - сосуд малый, но в нем вмещаются все вещи; там Бог, там Ангелы, там Жизнь и Царство, там небесные грады, там сокровище благодати.
Во внутренней, сердечной клети человеку подобает затворяться чаще, чем между стенами, и, собрав там все помышления свои, представлять ум Богу, молиться Ему втайне со всей теплотой и живой верой, вместе же с этим поучаться и в богомыслии, чтобы возможно было ему возрасти в мужа совершенного. Святитель Димитрий Ростовский (117, 6-9).

О молитве, согревающей человека и соединяющей его с Богом в любви

Прежде всего да будет известно, что христианину (особенно же лицу духовному, по долгу его звания) подобает всячески и всегда заботиться о том, чтобы соединиться с Богом - Создателем, Благодетелем и высшим добром его. Который любит его. Которым и для Которого он и создан; ибо для души, созданной Богом, должно быть центром, то есть конечной целью, не что иное, как только сам Бог, от Которого она и жизнь, и природу свою получила и для Которого ей нужно жить вечно. Ведь все видимое на земле, приятное и желательное: богатство, слава, жена, дети_одним словом, все красивое, сладкое и приятное мира сего, не свойственно душе, но только телу, и, будучи временным, оно скоро пройдет как тень. Душе же, как вечной по природе, можно вечно успокоиться только в одном Вечном Боге - как в высшем благе своем, более прекрасном, чем все красоты, сладости и удовольствия, сладчайшем и любимейшем, - успокоиться как в естественном своем месте, откуда она произошла и куда она должна снова возвратиться, ибо как плоть, исходя от земли, в землю возвращается, так и душа, произойдя от Бога, к Богу возвращается и у Него пребывает. На то она и создана Богом, чтобы в Боге пребывать вовеки. Поэтому в этой временной жизни нужно прилежно искать соединения с Богом, чтобы сподобиться быть с Ним и в Нем и в Будущей Жизни вечно.
Соединиться же с Ним каждый может не иначе, как только крайней сердечной любовью. Ибо и евангельская грешная жена потому получила у Него великую милость прощения грехов и крепкое единение с Ним, "что она возлюбила много" (Лк. 7, 47). Он любит любящих Его, прилепляется к прилепляющимся к Нему, предоставляет Себя ищущим Его и подает неоскудевающую сладость желающим насладиться любовью Его.
Для того чтобы смог человек возбудить в сердце своем такую божественную любовь, чтобы соединиться с Ним в неразлучном союзе любви, необходимо часто молиться, возводя ум свой к Богу. Ибо как часто подкладываемые в огонь дрова увеличивают пламя, так и молитва, творимая часто и с углублением ума в Боге, возбуждает в сердце божественную любовь, которая, воспламенившись, согреет всего внутреннего человека, просветит и научит его, явит ему все безвестное и тайное своей премудрости и соделает его как бы пламенно-огненным серафимом, всегда предстоящим Богу духом своим, взирающим на Него умом и почерпающим в этом духовную сладость. Святитель Димитрий Ростовский (117, 9-10).

Молитва, произносимая устами, умом же не внимаемая, - ничто

Здесь уместно вспомнить некоторые недостаточно ясные апостольские изречения о творимой духом и умом молитве и тем положить начало рассуждению.
В послании к Ефесянам святой апостол Павел советует молиться духом: "Всякою молитвою и прошением молитесь во всякое время Духом" (Еф. 6, 18). Тот же апостол в послании к Коринфянам говорит: "Хотя дух мой и молится, но ум мой остается без плода" (1 Кор. 14, 14). Как же это бывает, что человек молится духом, а ум его остается бесплодным?
Слово "дух" в Святом Писании разумеется в человеке различно. Иногда оно употребляется вместо дыхания, иногда вместо самой души, иногда вместо какого-либо желания и намерения, как доброго, так и злого, а также вместо какой-либо добродетели или недобродетели, как-то: дух смирения, дух любви, дух милосердия, и противоположное им: дух гордости, дух ненависти, дух сребролюбия и прочее. Иногда же слово "дух" полагается вместо какого-либо дарования Святого Духа, как, например, дух премудрости, дух разума, дух прозорливости и прочее) а иногда и вместо самого ума, как пишется у того же апостола: "обновиться духом ума вашего" (Еф. 4, 23).
Когда апостол советует ефесянам молиться духом, то здесь вместо Духа он полагает самый ум, который должен молящийся человек Устремить к Богу. Когда же в Послании к Коринфянам он говорит о Духе молящемся и об уме, пребывающем бесплодным, то в данном месте он полагает дух вместо голоса и дыхания человеческого, как бы говоря им: какая вам польза, коринфяне, если вы молитесь только голосом вашего дыхания, а ум ваш не внемлет молитве, но мечтает о чем-то ином? Какая польза говорить языком много, а умом не внимать тому, что говорится, если бы даже и тьмы слов языком произнес ты, о человек! Какая польза от того, если всей гортанью, насколько позволит дыхание твое, воспоешь, а ум твой не предстоит Богу и не видит Его, но уклоняется помышлениями в иное место? Такая молитва не принесет тебе никакой пользы, не будет услышана Богом и останется бесплодной. Хорошо рассудил и святитель Киприан, говоря: "Как ты хочешь быть услышанным Богом, когда и сам себя не слышишь? Хочешь, чтобы Бог помнил о тебе, когда ты молишься, а сам о себе не помнишь?" Апостол дает коринфянам, а вместе и всем нам, себя в пример, говоря: "Стану молиться духом, стану молиться и умом; буду петь духом, петь и умом" (1 Кор. 14, 15). Когда, говорит он этим, я молюсь языком и голосом, происходящим от моего дыхания, то должен молиться и умом. Святитель Димитрий Ростовский (117, 10-12).

Краткая, но часто творимая молитва более полезна, чем продолжительная

От искусных в богомыслии я узнал относительно творимой умом от сердца молитвы, что теплее и полезнее бывает та, которая кратко, но часто делается, чем продолжительная. Впрочем, и продолжительная молитва бывает очень полезна, но только для совершенных, а не для начинающих. В продолжительной молитве ум у не привыкшего к ней человека не может долго предстоять пред Богом, но обычно, побежденный немощью непостоянства, увлекается внешним, и теплота духа поэтому вскоре остывает у него. Такая молитва есть уже не молитва, но одно смущение ума вследствие уклонения мыслей туда и сюда, что бывает как в церковных соборных пениях, так и в читаемых долго келейных правилах. Краткая же, но частая молитва более устойчива, ибо ум, углубившийся в Бога на короткое время, может совершать ее с большей теплотой. Поэтому и Господь говорит: "молясь, не говорите лишнего" (Мф. б, 7), ибо не по многословию будете услышаны. И Иоанн Лествичник поучает: "Не пытайся многословить, чтобы не рассеялся ум в поисках слов. Одно только слово мытаря умилостивило Бога, и одно же слово веры спасло разбойника. Крайнее многословие в молитве рассеивает ум в мечтаниях, тогда как единословие помогает собрать ум".
Но кто-либо скажет: почему апостол в Послании к Солунянам говорит так: "Непрестанно молитесь" (1 Сол. 5, 17)?
Обычно в Писании часто творимое дело называется всегда творимым, например: "в первую скинию всегда входят священники совершать Богослужение" (Евр. 9, 6), то есть во все установленные на то часы, а не непрестанно, днем и ночью, часто, а не пребывают там безвыходно. Если же священники и были безвыходно в церкви, оберегая сшедший с Неба огонь, подкладывая в него топливо, чтобы он не погас, однако делали это не все вместе, но переменяясь чредами, как пишется и о святом Захарии: "В порядке своей чреды служил пред Богом" (Лк. 1, 8). Подобно этому нужно думать и о молитве, которую апостол повелевает творить непрестанно, ибо невозможно человеку пребывать в молитве так, чтобы не прерывать ее ни днем, ни ночью. Ведь нужно время и на иные дела, на необходимые заботы по управлению домом своим, как-то: время работы, время беседы, время питания и питья, время покоя и сна. Как же можно непрестанно молиться иначе, как только часто молиться? А часто творимая молитва вменяется как бы за непрестанно творимую молитву. Итак, пусть твоя частая, но краткая молитва не умножается лишними словами, как об этом учат и святые отцы. Святой Феофилакт в толковании на Евангелие от Матфея написал так: "Не подобает удлинять молитвы, а лучше мало, но часто молиться" (глава 6). У святителя Иоанна Златоуста же в беседах на апостольские Послания Павла пишется так: "Кто лишнее говорит в молитве, тот не молится, но празднословит" (беседа 24). Кроме того, Феофилакт говорит в толковании на то же вышеуказанное евангельское место так: "Лишнее глаголание есть празднословие". Хорошо сказал апостол: "Хочу лучше пять слов сказать умом моим... нежели тьму слов на незнакомом языке" (1 Кор. 14, 19), то есть лучше мне сотворить краткую молитву к Богу, но со вниманием, нежели произносить бесчисленные слова без внимания и только напрасно наполнять воздух своими словами и голосом.
Кроме того, вышесказанные апостольские слова: "Непрестанно молитесь" (1 Сол. 5, 17) нужно толковать в смысле молитвы, творимой умом, ибо ум может быть всегда направлен к Богу и может молиться Ему непрестанно.
Итак, начни теперь, о душа, понемногу браться за намеченное тебе обучение, начни во имя Господа, согласно увещанию апостола, говорящего так: "и все, что вы делаете, словом или делом, все делайте во имя Господа Иисуса Христа" (Кол. 3, 17), то есть творите все, как бы говорит он, с добрым намерением, и не столько из-за своей корысти, хотя бы и духовной, сколько для славы Божией, чтобы во всех ваших словах, делах и помышлениях прославлялось имя Господа Иисуса Христа, Спасителя нашего.
Прежде всего объясни себе кратким толкованием, что такое молитва?
Молитва есть обращение ума и мыслей к Богу; молиться - значит предстоять умом своим Богу, неуклонно мыслью смотреть на Него и беседовать с Ним в благоговейном страхе и уповании.
Итак, собери все мысли твои и, отложив все внешние житейские попечения, устреми ум твой к Богу. Святитель Димитрий Ростовский (117, 12-14).

предыдущий материал оглавление продолжение...