МОЛИТВА ГОСПОДНЯ

Молитвенная жизнь - путь богопознания

Эта божественная молитва, состоящая в призывании Спасителя, есть следующая: "Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя!" Она есть и молитва, и обет, и исповедание веры, Духа Святого и божественных даров подательница, сердца очищение, бесов изгнание, Иисуса Христа вселение, духовных разумений и божественных помыслов источник, грехов отпущение, душ и телес врачевательница, божественного просвещения подательница, милости Божией кладезь, откровения таин Божиих ходатаица, единая спасительница, как имя Спасителя нашего Бога в себе носящая, имя Иисуса Христа, Сына Божия, на нас названное. "Нет другого имени под небом... которым надлежало бы нам спастись" (Деян. 4, 12), как говорит апостол... Поэтому всем верующим надлежит это имя непрестанно исповедовать и для проповедания веры, и для засвидетельствования любви нашей к Господу нашему Иисусу Христу, от которой ничто никогда не должно нас отлучать, и ради благодати от этого имени, отпущения грехов, уврачевания души, освящения, просвещения, и прежде всего - ради спасения. Божественный евангелист говорит: "Сие же написано, дабы вы уверовали, что Иисус есть Христос, Сын Божий". Вот вера! - "и, веруя, имеем жизнь во имя Его". Вот спасение и жизнь! (Ин. 20, 31). Святитель Симеон Солунский (117, 43).

Пусть никто не думает, братья мои христиане, будто одни лица священного сана и монахи имеют долг непрестанно и всегда молиться, а не миряне. Нет, нет, все мы, христиане, имеем долг всегда пребывать в молитве... И Григорий Богослов учит всех христиан и говорит им, что чаще надлежит поминать в молитве имя Божие, чем вдыхать воздух... К этому же примите во внимание и способ молитвы, как возможно непрестанно молиться, именно молиться умом. А это всегда можем делать, если захотим. Ибо и когда сидим за рукоделием, и когда ходим, и когда пищу принимаем, и когда пьем, всегда умом можем молиться и творить умную молитву, благоугодную Богу, молитву истинную. Телом будем работать, а душою молиться. Внешний наш человек пусть исполняет свои телесные дела, а внутренний весь пусть будет посвящен на служение Богу и никогда не отстает от этого духовного дела умной молитвы, как заповедует нам и Богочеловек Иисус, говоря в святом Евангелии: "Ты же, когда молишься, войди в комнату твою и, затворив дверь твою, помолись Отцу твоему. Который втайне" (Мф. 6, 6). Клеть души есть тело, двери наши суть пять чувств телесных. Душа входит в клеть свою, когда ум не блуждает туда и сюда по делам и вещам мирским, но находится внутри нашего сердца. Чувства наши затворяются и остаются такими, когда мы не даем им прилепляться ко внешним чувственным вещам, и ум наш, таким образом, остается свободным от всякого пристрастия мирского и сокровенной умной молитвой соединяется с Богом Отцом своим. Святитель Григорий Палама (117, 44).

Учись умной молитве сердечной, ибо Иисусова молитва есть светильник стезям нашим и путеводная звезда к Небу, как учат святые отцы (в Добротолюбии). Иисусова молитва (непрестанно теплящаяся в уме и сердце) есть бич против плоти и злых ее похотений (особенно блудных и чревоугодных). К обычной молитве - Господи Иисусе Христе, Сыне Божий - прибавляй: Богородицею помилуй меня грешного. Одна внешняя молитва недостаточна: Бог внемлет уму, а потому те монахи, которые не соединяют внешнюю молитву с внутренней,- не монахи, а черные головешки. Тот монах не имеет печати Христовой, который не знает (или забыл) делание Иисусовой молитвы. Книга не научит молитве (только указывает прямой путь, как заниматься ею); надо иметь крепкое занятие в ней (молитве) (117, 44-45).

К Господу надо обращаться, сходя вниманием ума в сердце и там взывая к Нему. Если бы мы неупустительно исполняли это небольшое правильце: утвердившись умом в сердце, стоять пред Господом со страхом, благоговением и преданностью, то никогда не возникали бы в нас не только страстные пожелания и чувства, но и голые помыслы (117, 45).

О молитве Иисусовой читывали?.. И знаете ее делом. Она одна и может сделать, чтобы внутри крепок был должный порядок, и внешним хозяйским заботам не даст расстраивать этот порядок она же. Она только даст возможность исполнить предписание отцов: руки за работой, ум же и сердце с Богом. Когда она привьется к сердцу, тогда не бывает внутри перерывов, а все одно и одно... Систематическое что завести внутри едва ли возможно, но одно или одинаковое при разнообразии неизбежных дел удержать можно - и это даст молитва Иисусова, когда привьется к сердцу, как привьется?! Кто знает, как... а прививается. Трудящийся сознает это, не зная, как это совершилось. Труд... хождение в присутствии Божием с частым, насколько можно, повторением молитвы этой. Как только свобода, сейчас за нее... И дастся...
Чтение принадлежит к числу способов поновления и оживления молитвы Иисусовой. Но советуется читать больше о молитве (117, 45).

Когда память Божия есть и поддерживает страх Божий в сердце, тогда все идет благоуспешно, но когда она слабеет или держится только в голове, тогда все вкривь и вкось (117, 45).

Внимание к тому, что бывает в сердце и исходит из него, есть главное дело в исправной христианской жизни. Этим и внутреннее, и внешнее приводится в должный порядок. Но ко вниманию всегда надо прилагать рассуждение, чтобы обследовать как должно происходящее внутри и требуемое внешностью. Без рассуждения и внимание ни к чему (117, 46).

Возможно - при исполнении внешних послушаний,- что внутреннего при этом не будет, и жизнь твоя останется бездушной. Как избежать этого? Надо во всякое дело влагать сердце богобоязненное. Чтобы сердце было в состоянии богобоязненности, надо, чтобы его непрестанно осеняло помышление о Боге. Помышление о Боге будет дверью, через которую будет входить душа в деятельную жизнь. Весь труд теперь должен быть обращен на то, чтобы непрестанно помышлять о Боге, или чувствовать себя в присутствии Божием ("Взыщите Господа и силы Его, ищите непрестанно лица Его" (1 Пар. 16, 11). Вот где стоит трезвение и умная молитва. Бог везде есть; делай, чтобы и мысль твоя всюду была с Богом. Как же сделать? Мысли толкутся, как комары в своих столбиках, а над мыслями и чувства сердца. Чтобы прилепить мысль к одному, старцы имели обычай навыкать непрерывному произношению коротенькой молитовки. От навыка и частого повторения молитовка эта так навязывалась на язык, что он сам собою повторял ее. Так и мысль прилеплялась к молитве, а через нее и к помышлению о Боге непрестанному. После навыка молитва связывала память о Боге, а память о Боге - молитву; и они взаимно себя поддерживали. Вот и хождение пред Богом.
Умная молитва есть, когда кто, утвердившись вниманием в сердце, оттуда возносит к Богу молитву. Умное же делание есть, когда кто, стоя вниманием в сердце с памятью о Господе, отрывает всякую другую мысль, покушающуюся проникнуть в сердце. Епископ Феофан Затворник (117, 46).

А чтобы при делании умной молитвы не впасть в прелесть, не допускай в себя никаких представлений, никаких образов и видений, ибо парения, сильные мечтания и движения не перестают быть и тогда, когда ум стоит в сердце и совершает молитву, и никто не в состоянии владычествовать над ними, кроме достигших благодатью Святого Духа совершенства и кроме стяжавших Иисусом Христом непоколебимость ума. Преподобный Нил Сорский (117, 46-47).

Некоторый брат, по имени Иоанн, пришел из страны приморской к святому великому отцу Филимону и, обняв его ноги, сказал: "Что мне Делать, отец мой, чтобы спастись? Я вижу, что ум развлекается и блуждает по предметам там и здесь, где не должно". Он, немного помолчав, сказал ему: "Это недуг внешних, и остается в тебе потому, что не имеешь еще совершенной любви к Богу; поскольку еще в тебе не возникла теплота любви и познания Его". Брат спрашивает его: "Что же мне делать?" - "Пойди,- отвечает он,- имей пока в сердце сокровенное упражнение: оно может очистить от этого ум твой". Брат, не понимая сказанного, говорит старцу: "Что такое сокровенное упражнение?" - "Трезвись в сердце твоем и в уме твоем трезвенно со страхом и трепетом говори: Господи Иисусе Христе, помилуй мя! Так и блаженный Диадох Предписывает поступать начинающим". Брат пошел от него и, при содействии Божием и молитвах отца, стал безмолвствовать и вкусил сладости этого занятия; только это продолжалось короткое время. Потом он уклонился от него и не мог трезвенно совершать его и молиться и опять пришел к старцу и рассказал ему о случившемся. Старец сказал ему: "Вот ты уже узнал стезю безмолвия и внутреннего упражнения и вкусил его сладости. Итак, имей в сердце своем следующее: принимаешь ли ты пищу и питие, в беседе ли находишься, вне келлии или в пути, не забывай трезвенной мыслью и внимательным умом приносить эту молитву, и петь, и заниматься молитвами и псалмами. Даже при исполнении какой-либо необходимой работы ум твой да не будет празден, но тайно пусть занимается и молится... Всегда - и отходя ко сну, и пробуждаясь, и принимая пищу и питие, или с кем-нибудь беседуя,- храни сердце твое в сокровенном и умном занятии псалмами или молитвою: Господи Иисусе Христе, помилуй мя!". Сказание об авве Филимоне (117, 47-48).

В чисто созерцательной молитве слово, как и сама мысль, исчезает, но не потому, что этого желаешь, а потому, что это делается само собой.
Молитва умная переходит в молитву сердечную или умно-сердечную. Появляется она одновременно с зарождением сердечной теплоты. Другой молитвы уже нет в обычном течении духовной жизни. Умно-сердечная молитва может глубоко внедриться в сердце и быть в этом случае без слов и мыслей, состоя в одном предстоянии Богу и благоговейно-любовном к Нему припадании. Тут она то же, что влечение внутрь пред Бога на молитву или нахождение духа молитвенного. Но все это еще не созерцательная молитва, которая есть высшее состояние молитвенное, по временам проявляющееся в избранных Божиих. Епископ Феофан Затворник (117, 48).

Монах должен - ест ли, пьет ли, сидит ли, служит ли, шествует ли или другое что делает,- непрестанно взывать: "Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя!", да имя Господа Иисуса, сходя вглубь сердца, смирит держащего тамошние пажити змея, душу же спасет и оживотворит. Непрестанно пребудь с именем Господа Иисуса, да поглотит сердце - Господа и Господь - сердце, и будут они единым. Не отлучайте сердца своего от Бога, но пребывайте с Ним и сердце свое храните всегда с памятованием Господа нашего Иисуса Христа, пока имя Господа вкоренится внутрь сердца и оно ни о чем другом помышлять не станет,- да возвеличится Христос в вас (117, 48).

Поэтому очень премудро славные руководители наши и наставники, с живущим в них Духом Святым, и всех нас - особенно же тех, кто возжелал вступить на поприще боготворного безмолвия, посвятить себя Богу и, отрекшись от мира, разумно безмолвствовать,- учат преимущественно перед всяким другим деланием и попечением молиться Господу и у Него просить милости с несомненным упованием, имея непрестанным делом и занятием призывание всесвятого и сладчайшего имени Его, понуждая себя в Нем и с Ним и дышать, и жить, и спать, и бодрствовать, и ходить, и есть, и пить, и все вообще, что ни делаем, так делать. Ибо как при отсутствии Его стекается к нам все зловредное, не оставляя места ничему полезному для души, так при Его присутствии все противное отгоняется, ни в чем добром не бывает недостатка и все является возможным для исполнения, как и сам Господь наш возвещает: "кто пребывает во Мне, и Я в нем, тот приносит много плода; ибо без Меня не можете делать ничего" (Ин. 15, 5). Иноки Каллист и Игнатий (117, 48-49).

Если истинно желаешь покрыть стыдом помыслы, благодушно безмолвствовать и без труда трезвиться сердцем, да прилипнет к дыханию твоему молитва Иисусова, и в немного дней увидишь это на деле. Преподобный Исихий Иерусалимский (117, 49).

Чего ищут молитвой Иисусовой? Того, чтобы канул в сердце благодатный огонь и началась непрестанная молитва, чем и определяется благодатное состояние. Нужно знать, что молитва Иисусова - как искра Божия падет в сердце, раздувает ее в пламень, а сама не дает этой искры, а только способствует к принятию ее. Чем способствует? Тем, что собирает мысли воедино и дает душе возможность стоять пред Господом и ходить в присутствии Его. Главное - стояние и хождение пред Богом с взыванием к Нему из сердца. Так делал Максим Капсокалевит... Так пусть делают и все, ищущие благодатного огня, а о словах и положениях тела не заботятся. Бог смотрит на сердце.
Я против того говорю, что иные совсем забывают о взывании из сердца... Вся забота у них о словах и положении тела и, отчитав в этом положении известное число молитв Иисусовых, с поклонами, успокаиваются на этом, с неким самомнением и осуждением ходящих в церковь на общую уставную молитву. Иные весь век так проживают и пусты бывают от благодати.
Если бы кто спросил меня: как мне исполнять дело молитвенное? - я сказал бы ему: навыкай ходить в присутствии Божием или храни память Божию и благоговей. Для поддержания этой памяти избери несколько коротеньких молитовок или прямо возьми 24 молитовки Иоанна Златоуста и часто повторяй их с соответственными мыслями и чувствами. По мере навыка будет просветляться голова памятью Божией и согреваться сердце. В этом положении канет, наконец, в сердце искра Божия - луч благодати.. Его ничем не произведешь, он исходит прямо от Бога... Тогда можешь остаться с одной Иисусовой молитвой и ею раздувать молитвенную искру в пламень. Таков прямой путь (117, 49-50).

Потом, когда заметите, что кто начинает углубляться в молитву, можете предложить ему творить молитву Иисусову непрестанно и при этом хранить память Божию со страхом и благоговением. Молитва первое Дело. Главное, что ищется молитвою, есть получение того огонька, который дан был Максиму Капсокалевиту... Этот огонек никаким художеством не привлекается, а подается свободно благодатью Божией. Для этого и требуется труд молитвенный, как пишет святой Макарий... Хочешь стяжать молитву, говорит он, трудись в молитве... Бог, видя, как ты усердно ищешь молитвы, даст молитву (Слово 1, глава 13) (117, 50).

В обычных опытах благочестивой жизни до очевидности оправдывается это над навыком молитвы Иисусовой. Мало в ней слов, но они совмещают все. Исстари признано, что, навыкнув молиться этой молитвой, можешь заменить ею все молитвословия. И есть ли кто из ревнующих о спасении, кто не был бы знаком с этим деланием? Велика сила этой молитвы, по изображению святых отцов, а, между тем, на деле видим, что не все, имеющие навык в ней, причастны этой силе, не все вкушают от плодов ее. Отчего это? Оттого что сами хотят забрать в свое владение то, что принадлежит дарованию Божию и есть дело благодати Господней. Начать повторять эту молитву утром, вечером, на ходу, сидя и лежа, за делом и на досуге есть наше дело, на это не требуется особой помощи Божией. Трудясь все в том же порядке, можно самому дойти до того, что язык и без нашего сознания все будет повторять эту молитву. Может последовать за этим и некое умирение помыслов, и даже своего рода сердечная теплота, но все это будет, как замечает в Добротолюбии инок Никифор, дело и плод наших усилий. Остановиться на этом значит то же, что удовольствоваться умением попугая произносить известные слова, даже такие, как "Господи, помилуй". Плод от этого такой: будешь думать, что имеешь, тогда как ровно ничего не имеешь. Это и случается с теми, у кого во время навыкновения этой молитве, поскольку это зависит от нас, не раскрывается сознание того, в чем существо ее. Не сознавая же того, они довольствуются указанными естественными начатками действий ее и прекращают искание. Но у кого сознание это раскроется, тот не прекратит искания, а; видя, что сколько ни усиливается действовать по старческим указаниям, все ожидаемого плода не обнаруживается, пресекает всякое ожидание плода от одного своего усилия и все упование возлагает на Бога. Когда это образуется, тогда открывается возможность и благодатному воздействию: приходит благодать в момент, ей одной ведомый, и прививает молитву ту к сердцу. Тогда, как говорят старцы, все то же будет по внешнему порядку, но не то же по внутренней силе.
Что сказано об этой молитве, то приложимо ко всякому проявлению жизни духовной. Возьмите сердитого и предположите, что он возревновал погасить гневливость и стяжать кротость. В подвижнических книгах есть указания на то, как должно править собой, чтобы этого достигнуть. Усвоит все это он и начинает действовать по вычитанным указаниям. Докуда же он дойдет своими усилиями? Не далее как до молчания уст при серчании, с некоторым укрощением самого серчания, а чтобы совсем погасить гнев и в сердце водворить кротость, до этого он сам никогда не дойдет. Это бывает уже тогда, когда приходит благодать и прививает кротость к сердцу.
Так в отношении и ко всему. Какого бы плода духовной жизни ни взыскал ты, искать - ищи всеусиленно, но не ожидай плода от твоего искания и твоих усилий, а "предай Господу путь твой и уповай на Него (без всякого отчисления чего-либо на свою долю), и Он совершит" (Пс. 36, 5).
Молись: "Желаю, ищу, но животвори меня Ты правдою Твоею".
Господь определил: "без Меня не можете делать ничего" (Ин. 15, 5). И закон этот исполняется в духовной жизни с точностью, ни на волос не уклоняющейся от определенного. Когда спрашивают: что мне сделать, чтобы приобрести ту или другую добродетель? - можно всем отвечать: обратись ко Господу - и Он тебе даст; другого способа к получению искомого нет (117, 50-52).

Буду писать вам теперь о способах, как возжечь постоянный огонек, или теплоту, в сердце. Припомните, как возбуждается теплота в физическом мире: трут дерево о дерево и получают теплоту и даже огонь; держат вещь на солнце и она согревается, а если сосредоточить побольше лучей, то и загорается. Способ к зарождению духовной теплоты похож на это. Труды - трение подвижничества; держание на солнце - умная молитва к Богу...
Трудами подвижничества может загореться огонь и в сердце, но не скоро, если они оставляются одни: на пути этом много препятствий. Потому-то исстари ревнители спасения, опытные в духовной жизни, не отступая от этих трудов, по Божию внушению, открыли и передали к употреблению всех другой способ для согревания сердца, и притом простейший и легчайший на вид, но не менее трудный для исполнения, только скорее приводящий к пели: это целесообразное совершение умной молитвы к Господу Спасителю. Оно состоит в следующем: стань умом и вниманием в сердце и, утвердившись в убеждении, что Господь близ и внимает, взывай к Нему умиленно: "Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешного (или грешную)". И делай это непрестанно - я в церкви, и дома, и на пути, и за делом, и за столом, и в достели - словом, с той минуты, как откроешь глаза, до той, как закроешь их. Это будет точь-в-точь соответствовать держанию вещи на солнце, потому что тут есть держание себя пред лицом Господа, Который есть Солнце умного мира. Нужно знать, что плод от этой молитвы начинается тогда, когда она привьется к сердцу и углубится в него, а для этого надо потрудиться над навыком совершать ее; для этого надо отделять исключительно на нее известную часть времени, утром и вечером.
Когда все это будешь проходить с усердием, неленостно и неупустительно - милостив Господь,- затеплится огонек в сердце, который будет свидетельствовать о зарождении в средоточии естества нашего внутренней духовной жизни, или о воцарении Господа в нас...
Отличительная черта состояния, когда раскрывается Царствие Божие внутри, или, что то же, когда затепливается неотходный духовный огонь в сердце из отношения к Богу, есть внутрьпребывание. Сознание все сосредоточивается в сердце и стоит пред лицом Господа, изливая пред Ним свои чувства, более же всего болезненно припадая к Нему в смиренных чувствах покаяния, с готовностью всю жизнь свою посвящать на служение Ему единому. Такой строй устанавливается каждодневно, с минуты пробуждения от сна, держится весь день, при всех трудах и занятиях, и не отходит, пока сон не смежит очи. Вместе с образованием такого строя прекращается все нестроение, которое господствовало внутри до этого момента, в период искания, в это переходное состояние томления... Неудержимое брожение мыслей прекращается; атмосфера души становится чистой и безоблачной; стоит одна мысль и память о Господе. Отсюда просветленность во всем внутреннем. Все там ясно, всякое движение замечается и достойно оценивается при умном свете, исходящем от лица созерцаемого Господа. Вследствие этого, всякий недобрый помысел и недоброе чувство, приражающиеся к сердцу, в самом зародыше встречают сопротивление и прогоняются... Если же против воли и проскользнет что-либо противное, тотчас смиренно исповедуется Господу и очищается внутренним покаянием или внешним исповеданием, так что совесть всегда хранится чистой пред Господом. В награду за весь такой внутренний труд подается дерзновение к Богу в молитве, которая и теплится непрестанно в сердце. Непрестанная теплота молитвы есть дух этой жизни, так что с прекращением этой теплоты прекращается и движение духовной жизни, как с прекращением дыхания прекращается жизнь телесная (117, 52-54).

Не говорю, чтобы все было сделано, как только достигнешь этого состояния ощутимого общения. Этим полагается только начало новой степени, или нового периода христианской жизни. Отсюда пойдет преобразование души и тела по духу жизни во Христе Иисусе, или их одухотворение. Возобладав над собою, человек начнет влагать в себя все истинное, святое и чистое и изгонять все ложное, греховное и плотское. И до сих пор он трудился над тем же, но поминутно был окрадываем: что он успевал созидать, то почти тотчас было разоряемо. Теперь не то. Человек стал твердой ногой и, не поддаваясь противностям, ведет целесообразно свое созидание. Воспринимается, по словам Варсонофия, огонь, низвести который на землю пришел Господь, и в этом огне начинают перегорать все силы естества человеческого. Если долгим трением возбудите вы огонь и вложите его в дрова, дрова загорятся и горя будут издавать треск и дым, пока перегорят. Перегоревшие же являются проникнутыми огнем, издавая приятный свет, без дыма и треска. Точь-в-точь подобное же происходит и внутри. Огонь воспринят, начинается перегорание. Сколько при этом дыма и треска - знают испытавшие. Но когда все перегорит, дым и треск прекращаются, и внутри остается только свет. Состояние это есть состояние чистоты: до него долгий путь. Но Господь многомилостив и всесилен... Очевидно, что тому, кто воспринял огонь ощутительного общения с Господом, предлежит не покой, а труд многий, но труд сладкий и плодный; до сих же пор он был и горек, и малоплоден, если не совсем бесплоден (117, 54-55).

По мере того как станешь навыкать молиться как следует по чужим молитвам, начнут у тебя возбуждаться и свои молитвенные обращения и воззвания к Богу. Никогда не пропускай без внимания этих проявляющихся в душе твоей восхождений к Богу, но всякий раз, как они возбудятся, остановись и молись своей молитвой. Не думай, что, молясь так, делаешь ущерб молитве: нет, тут-то ты и молишься как следует, и эта молитва скорее доходит до Бога. Потому-то есть и правило, всеми преподаваемое: если в церкви ли, дома ли душа твоя сама захочет помолиться своими, а не чужими словами, дай ей свободу, пусть молится, хоть всю службу сама промолится, а дома от молитвенного правила отстанет и не успеет совершить его.
Тот и другой образ молитвы - по молитвенникам со вниманием и соответственными благоговейными мыслями и чувствами или без них, своими словами - приятны Богу. Ему неприятно только когда кто читает молитвы дома или в церкви стоит на службе без внимания: язык читает или ухо слушает, а мысли бродят неизвестно где. Тут совсем нет и молитвы. Но молитва не читательная, а личная ближе к существу дела и многоплоднее. Поэтому советуется не всегда ждать, пока захочется самому помолиться, но заставлять себя принудительно так молиться, и не только во время церковной службы и домашнего молитвословия, но и во всякое время. Для навыка в этом самопринудительном молитвенном труде опытные молитвенники избрали одну молитву к Господу Спасителю и установили правила, как ее совершать, чтобы с помощью ее развить в себе личную молитву. Дело это просто: стань умом в сердце пред Господом и молись Ему: "Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя". Так дома перед молитвословием, в промежутках молитвословия и в конце, так и в церкви, так и весь день, чтобы все моменты дня наполнить молитвой.
Эта спасительная молитва сначала обыкновенно бывает трудовая, делательная. Но если не поленится кто потрудиться над нею, она станет и самодвижной, сама будет твориться, словно ручеек, журчащий в сердце. Это благо великое, и потрудиться стоит, чтобы достигнуть его. Труженики, преуспевшие в молитве, указывают для этого небольшой труд, или немноготрудное упражнение молитвенное, именно: прежде или после молитвенного правила, утреннего или вечернего, а то и днем, определи несколько времени на совершение этой одной молитвы. И совершай ее так: сядь, а лучше стой молитвенно, сосредоточься вниманием в сердце пред Господом, воздвигнув убеждение, что Он тут и внимает тебе, и взывай к Нему: "Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя", и клади поклоны, если есть охота, поясные и земные. Так делай четверть часа, полчаса, больше или меньше, как тебе удобнее. Чем усерднее потрудишься, тем скорее молитва эта привьется к сердцу. Лучше взяться за дело поревностнее и не отступать, пока не достигнешь желаемого или пока молитва эта не начнет сама двигаться в сердце; после того только поддерживай. Та теплота сердечная или горение духа, о которых прежде было сказано, приходят именно этим путем.
Чем более внедряется в сердце молитва Иисусова, тем более согревается сердце и тем самодвижнее становится молитва, так что огонь жизни духовной в сердце возгорается, и горение ее становится непрестанным, вместе с тем как молитва Иисусова займет все сердце и станет непрестанно движущейся. Оттого получившие зарождение совершенной внутренней жизни почти исключительно молятся этой молитвой, определяя ею свое молитвенное правило (117, 55-56).

Святой Григорий Синаит пишет: "Принятое нами о Христе Иисусе во святом Крещении не истребляется, а только зарывается, как некое сокровище, в землю. И благоразумие, и благодарность требуют позаботиться о том, чтобы открыть его и сделать явным. К этому ведут следующие способы: во-первых, дар этот открывается многотрудным исполнением заповедей, так что поскольку исполняем заповеди, постольку дар этот обнаруживает свою светлость и свой блеск; во-вторых, приходит он в явление и раскрывается непрестанным призыванием Господа Иисуса, или, что то же, непрестанной памятью о Боге. И первое средство могущественно, но второе могущественнее, так что и первое от него получает полную свою силу. Поэтому если искренне хотим раскрыть скрытое в нас благодатное семя, то поспешим скорее навыкнуть сердечному упражнению и иметь всегда в сердце одно это дело молитвы, без образов и работы воображения, пока оно согреет сердце наше и распалит его до неизреченной любви ко Господу". Епископ Феофан Затворник (117, 57).

Молитва эта названа Иисусовой потому, что обращается к Господу Иисусу и есть по составу своему словесная, как и всякая другая краткая молитва. Умною же она бывает и называться должна, когда возносится не одним .словом, но и умом, и сердцем, с сознанием ее содержания и чувствованием, и особенно когда через долгое со вниманием употребление так сливается с движениями духа, что они одни и видятся внутри, а слов как бы нет. Всякая короткая молитовка может взойти на эту степень. Иисусовой же молитве принадлежит преимущество потому, что она с Господом Иисусом сочетает душу, а Господь Иисус есть единственная дверь к богообщению, к снисканию которого и стремится молитва. Ибо Он Сам сказал: "никто не приходит к Отцу, как только через Меня" (Ин. 14, 6). Потому стяжавший ее усваивает себе всю силу воплощенного Домостроительства, в чем и есть наше спасение. Слыша это, ты не удивишься, почему ревнители о спасении не жалели труда, стараясь навыкнуть этой молитве и усвоить себе ее силу. Возьми с них пример себе и ты.
Надо знать, что верный признак подвига и вместе условие преуспеяния через него есть приболезненность. Неболезненно шествующий не получит плода. Болезнь сердечная и телесный труд приводят в явление дар Духа Святого, подаваемый всякому верующему во святом Крещении, который нашим нерадением об исполнении заповедей погребается в страстях, по неизреченной же милости Божией опять воскрешается в покаянии. Не отступай же от трудов из-за болезненности их, чтобы не быть тебе осужденным за бесплодие и не услышать: "возьмите у него таланты". Всякий подвиг, телесный или душевный, не сопровож даемый болезненностью и не требующий труда, не приносит плода: "Царство Небесное силою берется, и употребляющие усилие восхищают его" (Мф. 11, 12). Многие много лет неболезненно трудились и трудятся, но из-за безболезненности этой были и остались чужды чистоты и непричастны Духа Святого, как отвергшие жестокость болезней. В небрежении и расслаблении делающие трудятся будто и много, но никакого не пожинают плода по причине безболезненности. Если, по пророку, не сокрушатся чресла наши, изнемогши от постных трудов, и если мы не водрузим в сердце болезненных чувств сокрушения и не возболезнуем, как рождающая, то не сможем родить дух спасения на земле сердца нашего. Епископ Феофан Затворник (117, 59).

О сердечной теплоте и благодати

Первоначальные плоды молитвы заключаются во внимании и умилении. Эти плоды являются прежде всех других от всякой правильно совершаемой молитвы, преимущественно же от молитвы Иисусовой, упражнение которой превыше псалмопения и прочего молитвословия. От внимания рождается умиление, а от умиления усугубляется внимание. Они усиливаются, рождая друг друга; они доставляют молитве глубину, оживляя постепенно сердце; они доставляют ей чистоту, устраняя рассеянность и мечтательность. Как истинная молитва, так и внимание и умиление суть дары Божий. Епископ Игнатий (Брянчанинов) (117, 59-60).

Знайте, что никогда не должно выходить из сердца вниманием. Но дело в сердце иногда бывает только умное, умом совершаемое, а иногда и сердечное, то есть и начинаемое, и продолжаемое с теплым чувством. Это закон не одних отшельников, а всех, кто должен чисто предстоять Богу сердцем, и перед лицом Его работать, то есть всем христианам. Ум устает говорить слово молитвы. Молитесь тогда без слов, так повергаясь пред Господом мысленно в сердце и Ему себя предавая... Это и будет собственно молитва, слово же есть только выражение ее... и оно всегда слабее самой молитвы пред Богом.
Сердечная молитва никогда не преждевременна. Она - начало дела. Утверждением ее в сердце дело Божие спеется. Развивать ее надо, не жалея труда. Бог, видя труд, дает искомое. Настоящая молитва самодельной не бывает: она есть дар Божий. Ищите и обрящете! Что вы не употребляли художественного способа привития молитвы - это не ущерб. Тот способ не неизбежен, и без него можно. Не положение тела - главное, а внутренний строй. Дело все: "Стоять вниманием в сердце и к Богу взирать, или взывать". Я не встречал еще никого, кто бы одобрял тот художественный прием. Преосвященный Игнатий и отец Макарий Оптинский тоже не одобряют его (117, 60).

Художественное делание молитвы Иисусовой... творение ее простое, со вниманием в сердце или хождение в памяти Божией, суть наш труд, и сами по себе имеют свой естественный, не благодатный плод. Плод этот есть: собрание мыслей, благоговение и страх Божий, память смертная, умирение помыслов и некоторая теплота сердечная. Все это есть естественные плоды внутренней молитвы. Надо это хорошо затвердить, чтобы перед собою не трубить и перед другими и не выситься.
Пока в нас только естественные плоды, до тех пор мы гроша не стоим - и по существу дела, и по суду Божию. Цена нам, когда благодать придет. Ибо когда она придет, это и будет значить, что Бог воззрел на нас милостивым оком...
В чем именно обнаруживается это действие благодати, я не имею вам сказать, но то несомненно, что она не может прийти прежде чем покажутся все указанные выше плоды внутренней молитвы (117, 60-61).

Плод молитвы - сосредоточение внимания в сердце и теплота. Это естественное действие. Достигать этого всякому можно. И молитву эту творить всякому - не монаху только, но и мирянину.
Это не есть какое-либо высокое дело, а простое. И молитва Иисусова, одна сама по себе, не чудотворная какая, а как всякая другая краткая молитва, словесная, и следовательно, внешняя. Но она может перейти в умную и сердечную... все естественным путем. Что от благодати, того надо ждать, а взять того никаким таким способом нельзя.
Что вам писали, что надо прежде страсти очистить, то относится к высокой созерцательной молитве, а это простая молитва... могущая, однако, привести к высокой молитве.
Чтобы успешно шло это занятие, надо всякий раз, приступая к нему, все оставить, чтобы сердце было свободно от всего решительно, чтобы во внимании не торчало: ни лицо, ни дело, ни вещь. Выгнать все надо на это время. Отбыв это правило, не надо оставлять этой молитвы и во всякое время, а как только свобода - сейчас за нее.
Во время богослужения надо внимать службе... стоя вниманием там же, где и Иисусова молитва творится. А когда что невнятно читают и поют, тогда творить эту молитовку (117, 61).

Не забывайте, что не должно ограничиваться одним механическим повторением слов молитвы Иисусовой. Это ни к чему не приведет, кроме механического навыка повторять молитву языком, даже не думая о том. И это, конечно, не худо. Но составляет самую дальнюю внешнюю окраину этого дела.
Суть дела - сознательное стояние в присутствии Господа со страхом, верой и любовью. Это настроение возможно и без слов. Его и надо установить в сердце прежде всего. Слова же потом будут идти, чтобы удержать на этом одном внимание и углубить те чувства и расположения (117, 62).

Иисусова ли или другая какая краткая молитва - дело хорошее, если навязнет на языке "Позаботьтесь только при этом не в голове быть вниманием, а в сердце, и будьте там не во время только стояния на молитве, но и во всякое время. Потрудитесь образовать в сердце будто болячку какую... Труд постоянный скоро сделает это. Тут ничего нет особенного. Это натуральное дело (то, что болячка - болезнование покажется). Но и от этого собранности более будет. А главное то, что Господь, видя труд, дарует помощь и Свою Благодатную молитву. Тогда пойдут в сердце свои порядки (117, 62).

Боитесь впасть в духовное сластолюбие? Как оно сюда попадет?! Ведь не для сласти творится молитва, а для того, что долг есть служить таким образом Богу; сласть же необходимая принадлежность истинного служения. К тому же в молитве главное - предстояние Богу умом в сердце с благоговением и страхом, отрезвляющим и прогоняющим всякую блажь и насаждающим в сердце болезнование пред Богом. Эти чувства: страх Божий и болезнование, или сердце сокрушенное и смиренное,- главные черты настоящей внутренней молитвы и проба всякой молитвы, по которым надо судить, должным ли порядком идет наша молитва или не должным. Когда они есть - молитва в порядке. Когда их нет - не в порядке, и надо вставлять ее в свой чин. С отсутствием их сласть и теплота могут породить самомнение, а это гордыня духовная... и это будет прелесть пагубная. Тогда сласть и теплота отойдут, останется одна память о них... а душа все же будет Думать, что имеет их. Этого бойтесь и больше возгревайте страх Божий, смирение и болезненное к Богу припадание, ходя всегда в присутствии Божием. Это - главное! (117, 62-63).

Теплота сердечная, о которой вы пишете, хорошее состояние. И надо ее блюсти и поддерживать. Когда ослабеет, возгревать так, как вы делаете: собираться посильнее внутрь и к Господу взывать. Чтобы не отходила, надо избегать рассеяния мыслей и впечатлений на чувства; не согласных с этим состояний избегать, чтобы сердце не прилегло к чему-либо видимому и никакая забота не поглощала всего внимания. Внимание же к Богу да будет неотходное и напряжение тела неослабное, в струнку, как солдат в строю. Главное же: Господа молить, да продлит эту милость.
Что касается до: "это ли?", то однажды навсегда примите за правило - такие вопросы гнать без жалости, как только родятся. Это вражие порождение. Если остановитесь на вопросе этом, то враг тотчас же и решение даст: о, конечно, это... Ты ведь молодец! Затем молодец подымется на ходули, начнет мечтать о себе, а других ставить ни во что. И благодать отойдет. Но враг все будет держать его на мысли, что она с ним. И это есть: мните, что имеете, тогда как ничего нет. Святые отцы написали: "не мерять себя". А взять и решить тот вопрос - значит приступить к измерению себя: насколько вырос. Так извольте от этого бегать, как от огня (117, 63).

Теплота настоящая - дар Божий; но есть и естественная теплота, плод собственных усилий и свободных настроений. Они отстоят друг от друга, как небо от земли. Какая у вас - этого не видно. После откроется. "Мысли утомили, не дают установиться пред Богом". Это знак, что ваша теплота не Божия, а своя. Первый плод Божией теплоты есть собрание мыслей воедино и неотходное устремление их к Богу. Тут бывает то же, что с кровоточивою. У той остановился ток крови... а тут останавливается ток помыслов. Что же нужно? Держа свою натуральную теплоту, ни во что ее вменять, а только считать некиим приготовлением к Божией теплоте. Затем болезновать о скудости Божиего действия в сердце и в болезни молить Господа непрестанно: "Милостив буди! Не отврати лица Твоего!.. Просвети лицо Твое!.." К этому усугубить лишения телесные... в пище, сне, труде и подобное. Все же дело предать в руки Божии (117, 63-64).

С первого пробуждения утром позаботьтесь собраться внутрь и возгреть теплоту. Это считайте нормальным вашим состоянием. Коль скоро нет этого, знайте, что у вас внутри неисправно. Поставив себя утром в такое собранное и согретое состояние, затем - все обязательное надо исправлять так, чтобы тем не разорять своего внутреннего настроения, а из произвольного-то, что поддерживает это состояние, делать: что же расстраивает его, того ни под каким видом не делать, ибо это значило бы враждовать с собой... Поставьте только законом хранить собранность и теплоту, умом стоя пред Господом. Тогда это само укажет, что и как должно делать или что должно позволять себе и чего не должно.
Всесильное пособие к этому есть молитва Иисусова. Надо навыкнуть ей так, чтобы она непрестанно читалась там, где место сердца. А чтобы навыкнуть, надо потрудиться. Теперь же возьмитесь за это дело. Или вы уже знакомы с ним? Мне показалось, что вы творите эту молитву только на правиле. На правиле своим чередом, а то непременно надо творить ее сидя, ходя, вкушая пищу, работая. Если она не держится крепко в сердце, можно, оставив все, ею одной заняться, пока внедрится. Это дело простое. Стать перед иконами в молитвенное положение (можно сесть) и, низойдя вниманием туда, где место сердца, творить там неспешно Иисусову молитву, при памятований присутствия Божия. Так полчаса, час или больше. Сначала трудновато, а когда навык приобретется, это будет совершаться будто натурально, как совершается дыхание.
При таком устройстве вашего внутреннего начнется в вас умная жизнь, или, как говорят, умные делания. Первое тут есть требование чистоты совести, ее безукоризненности не пред Богом только, но и перед людьми и собою, даже перед вещами. Почему, мало-мало проскользнет что в мысли или слове, смущающее совесть, сейчас надо каяться внутренне пред Господом, Который все видит, и умиротворит совесть... Остается одна борьба с помыслами, которые то и дело будут жужжать, как комары безотвязные. Учитесь сами, как с ними управляться. Опыт - наука. Одно скажу. Обычно помыслы кружатся в голове. Это пустые. Но вы смотрите за теми, которые, как стрелой, пронизывают сердце и оставляют там след, как царапину. Тотчас возьмитесь и изгладьте этот след молитвой, восстановив на место его противоположное чувство. Когда хранится теплота, эти случаи редки и слабы (117, 64-65).

На языке пусть будет молитва Иисусова, в уме - предзрение Господа пред собою, в сердце жажда Бога или общения с Господом. Когда все это будет, и будет постоянно, тогда Господь, видя, как нудите себя, подает просимое (117, 65).

Всякая молитва должна исходить из сердца, и другая молитва - не молитва. И молитвы по молитвеннику, и молитвы свои, и коротенькие молитовки - должны идти из сердца к Господу, предзримому перед собою. Тем более такой должна быть молитва Иисусова (117, 65).

Вы предлагаете мне разъяснить дело молитвы... Но тут и разъяснять нечего. Стань умом в сердце пред лицом Господа и взывай к Нему: "Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешного!" Это будет труд молитвенный. Смотря по тому, как усердно кто будет трудиться, Господь, видя труд, даст ему молитву духовную, которая бывает плодом благодати Святого Духа. Вот и все, что следует говорить и разуметь о молитве Иисусовой. Все же прочее, придумываемое, к делу не идет. Это враг отвлекает от настоящей молитвы (117, 65-66).

Надо установиться вниманием в сердце и стоять там неисходно пред Господом. Я об этом не раз уже писал вам. Тогда всякую порошинку будете замечать. Молитесь, даст Бог! (117, 66).

Пока есть ревность, присуща и благодать Святого Духа. Она - огонь. Огонь поддерживается дровами. Дрова духовные - молитва... Как благодать коснется сердца, тотчас порождается обращение ума и сердца к Богу - семя молитвы. Затем идет богомыслие.
Благодать Божия обращает внимание ума и сердца к Богу и на Нем держит. Так как ум без действия не стоит, то, будучи обращаем к Богу, о Боге и думает. Отсюда память Божия - присная спутница благодатного состояния... Память Божия праздной не бывает, но непременно вводит в созерцание совершенств Божиих и Божиих дел: благости, правды, творения, промышления, искупления, суда и воздаяния. Все это в совокупности есть мир Божий, или область духовная. Ревнующий - неисходно пребывает в этой области. Таково уж свойство ревности. Отсюда и обратно: пребывание в этой области поддерживает и живит ревность. Желаете соблюсти ревность? держите все описанное настроение... По частям - это дрова духовные... Имейте всегда под руками такие дрова, и как только заметите, что огонь ревности слабеет, берите какое-либо полено из своих духовных дров и подновляйте огонь духовный. И все хорошо пойдет. Из совокупности таких духовных движений исходит страх Божий, благоговейное стояние пред Богом в сердце. Это страж и охрана благодатного состояния... Вникните в это, хорошенько обдумайте, вселите в сознание и сердце... и непрестанно оживляйте в себе... и живы будете.
Ваша вышка - точь-в-точь пустынная келлия. Можно ничего не видеть и не слышать... То почитать да подумать, то помолиться да опять подумать... Вот и все тут. Когда бы Бог подал теплоту в сердце и она не отходила! Чистая совесть да непрестанное молитвенное обращение к Богу должны бы именно это производить. Но все от руки Божией (117, 66-67).

Усердно исполняя правило, храните трезвость ума и теплоту сердца. Последнюю, когда начнет умаляться, спешите возгревать, твердо зная, что коль скоро ее не станет,- это значит, что половина пути к отступлению от Бога пройдена. Страх Божий есть хранитель и возбудитель внутренней теплоты. Но и смирение нужно, и терпение, и верность правилам, и более всего трезвение. Внимайте себе. Господа ради. Тревожьте себя всячески, чтобы не заснуть или, задремав, пробудиться. Епископ Феофан Затворник (117, 67).