Парадокс в том, что многие события, отстоящие от нас на сто, двести и более лет, мы зн'аем лучше, чем происшедшие сравнительно недавно. О последних годах монастыря сведения пока отрывочны, случайны и составить по ним полную картину событий, очень быстро менявшуюся в то бурное время, до сих пор трудно. Но и те немногие документы, которыми мы располагаем, могут дать представление о жизни Саровской пустыни.
Жизнь эту нельзя рассматривать в отрыве от того, что происходило в стране. Взаимоотношения церкви с большевистской советской властью с самого начала были враждебными. Как одна, так и другая сторона не признавали за своим противником права выражать чаяния и волю народа. Большинство духовенства считало незаконной власть большевиков и совдепов, власти же рассматривали церковь как оплот контрреволюции, а заодно и как источник средств для экспроприации в свою пользу.
23 января 1918 года был опубликован декрет Совета Народных Комиссаров «О свободе совести, церковных и религиозных обществах» (другое название декрета - «Об отделении церкви от государства, и школы от церкви»). Наихудшие последствия для Саровского и других монастырей имел параграф 12-й этого декрета, где было записано: «Никакие церковные и религиозные общества не имеют права владеть собственностью. Прав юридического лица они не имеют». Вскоре после декрета была выпущена инструкция по его реализации. В ней еще раз подчеркивалось, что церкви и монастыри лишались права владения движимым и недвижимым имуществом, включая храмы, землю, подворья и т.д. Им запрещалось заниматься благотворительностью, обучением детей. По сути дела этот декрет развязывал руки местным деятелям всех рангов. Началось повсеместное разграбление церковной собственности, вдруг ставшей «государственной», кончившееся лишь тогда, когда уже не осталось чего грабить.
Административно Саровская пустынь вместе со всеми своими владениями относилась к Темниковскому уезду Тамбовской губернии. Из всех уездов, вошедших впоследствии в состав Мордовии, в Темниковском советская власть была установлена позже других. В марте 1918 года вооруженные большевики окончательно вытеснили из Темникова своих предшественников, а 14 марта в городе водворился уездный исполком, до захвата власти заседавший в Теньгушеве. Были у новой власти винтовки, пулеметы, но не было самого главного - денег. Первый денежный побор новой власти с Саровской пустыни состоялся уже 15 марта - председателю уездного испол- кома С.И.Лебедеву было отпущено из монастырской казны 50 тысяч рублей.' Саровский монастырь был не единственным, кто вынужден был финансировать Темниковский совдеп. Состоятельные темников- цы были обложены «контрибуцией» в размере 400 тысяч рублей. В своем поиске средств Лебедев проявлял недюжинную энергию, ему даже удалось дойти до самого Ленина, который 28 июня 1918 года выдал Темникову полуторамиллионную ссуду.
Конфисковывали в Сарове не только деньги. Монахи, привыкшие аккуратно по приходно-расходным книгам вести хозяйство, записывали все реквизированное вплоть до перочинных ножей, спичек и мыла.
В управление Саровской пустыни.
15 декабря 1918 г. в 11 часов дня ко мне в келью пришли комиссар Сарова В.Астраханцев, 3 красногвардейца и 2 неизвестные личности и стали просить деньги, золото и серебро, я им ответил, что денег у меня нету, тогда они начали делать обыск в келье, даже раздели, оставили в одном белье, но ничего не нашли, стали мне угрожать: «Вас надо собрать 20 человек и расстрелять, тогда вы все покажете». Взяли только 1 1/2 фунта стеариновых свечей, кусок мыла и 60 коп. медных денег. Ушли.
Иеромонах Илиодор?
Подобных заявлений среди сохранившихся бумаг монастырского архива много. Наверное, монахи надеялись на то, что когда-нибудь правосудие восторжествует, раз писали эти бумаги.
Судя по документам, существовала должность «комиссар Сарова». Нам известны трое (на одном документе есть подпись еще одного, но неразборчива): упомянутый выше Василий Астраханцев, В.Е.Шеварихин и П.Пережигин. Имя Шеварихина, члена первого состава большевистского уисполкома (уездного исполкома - А.П.), не упоминается ни в одном из документов о конфискации. Напротив, ему, по-видимому, удавалось ладить с Саровскими монахами. В Темниковский Совет солдатских, рабочих и крестьянских депутатов От Собора Саровской пустыни Заявление Узнав частно о назначении и перемещении нашего комиссара В. Е. Шеварихина на таковую же должность Почт и Телеграфов, мы, собор Саровской пустыни, обращаемся в Совет, если возможно, оставить на занимаемом посту указанного комиссара Шеварихина, т.е. Комиссаром Саровской пустыни; как человек сдержанный, он отстаивает святыни обители от всякого рода покушений со стороны зловредных и ненавистных людей. Еще раз повторяя нашу сию просьбу об оставлении Шеварихина Комиссаром Саровской пустыни,
8мая/25 апреля 1918 года, Казначей
Соборные члены. Ходатайство, судя по всему, принято во внимание не было. Кроме вышеупомянутых комиссаров в грабежах участвовали также член уисполкома И.И.Погодин и И.Михайлов.4 Приезжали поживиться и соседи из Ардатовского уезда.
В Управление Саровской пустыни от монаха той же пустыни Питирима
Заявление 23-го октября с. г. в 5 час. вечера во время моего отсутствия пришли ко мне комиссар Сарова П.Пережигин с 2 красногвардейцами и приезжий из г. Темникова И.И.Погодин и произвели обыск в кухне и в западне под полом; когда я пришел, они, не найдя в западне ничего, велели отпереть келлию, что я беспрекословно исполнил. Тщательно осмотрев и обыскав келлию и даже осмотревши печь и трубу оной и не найдя ничего утаенного из имущества, И.И.Погодин обратился ко мне со словами: «Отец, говори по правде, где деньги». В ответ на это я подал ему тарелку с бумажными деньгами мелкими, он их отстранил в сторону и сказал: «Что ты, смеешься, что ли ?» После сих слов он наставил на меня револьвер и сказал: «Говори правду, где деньги». На что я ответил, что деньги я сдавал в монастырь начальству. Он же говорил мне: «Где револьвер?» Я ответил, что у меня револьвера нет, на это он опять возразил: «Врешь - мне говорили, что у тебя есть револьвер». После этого И. И. ругал меня площад- ной бранью и говорил, что «я до вас доберусь». После этого они произвели тщательный осмотр двора и сеновала, а затем конфисковали у меня вещи, некоторые из других помещений:
1 сапоги кожаные
2 п. носков шерстяных
2 п. перчаток шерстяных
2 ф. сахару
9 руб медных денег
1 кошель лычный
2 п. спичек (...)
После сего, уложив означенные вещи в мешки и кошель, они от меня ушли.
25 октября 1918 года монах Саровской пустыни Питирим.5
Красноречивый документ, не правда ли? Таковы вот были взаимоотношения «Саровских граждан» с властями. Согласно статистической сводке в июле 1918 года в Сарове постоянно проживало 837 человек, из них более 400 человек монашествующей братии, более трехсот мастеровых и рабочих, занятых в монастырском хозяйстве, остальные чиновники почтовой станции, торговцы и т. п. Также записано «богомольцев, средним числом, ежедневно - 2500 чел».6
Летом в соседние уезды стали прибывать продовольственные отряды из Петрограда, Владимира и других промышленных городов России. Поскольку Темниковский уезд всегда потреблял хлеба больше, чем производил, в него продотряды не направлялись. Тем не менее, житницы Саровской пустыни за год были облегчены советской властью но 6700 пудов зерна, крупы и муки. Для Красной Армии конфисковывались одеяла, матрасы, подушки. Туда же, наверное, ушли и отобранные 29 лошадей (из 52 имевшихся в монастыре). Любопытная деталь: трех лошадей из этих двадцати девяти власти (видимо, более высокие) заставили сдать комиссара Астраханцева, успевшего приватизировать их раньше.
В набегах на монастырь просматривается некая сезонность. Первая волна прошла в марте - апреле, вскоре после установления советской власти. Лето монахи прожили спокойно, а с октября началось опять. Очевидно, местные активисты, как дружинники в старину, летом все-таки занимались сельскохозяйственным производством, а воевали зимой.
В октябре (ноябре по новому стилю) монастырь потрясло нападение ЧК, пожалуй самое грозное из всех нам известных. Его описал в своем рапорте Тамбовской епархии игумен Иерофей.
3 октября ст. ст. сего 1918 г. приехали в обитель из г. Темникова Советской власти два человека с четырьмя вооруженными красногвардейцами, в Воскресенье 14-го ст. ст. октября, после трапезного обхода (11 час. дня), придя двое приехавших в настоятельское помещение, где были в собрании старшая братия, предъявили требование о взносе им в совет 300000 руб., в случае неуплаты будут приняты строжайшие меры, дав на размышление один час ...
Через час монахи показали прибывшим приходно-расходную книгу, из содержания которой следовало, что свободных средств в монастыре нет, тем более в таком количестве. «Двух людей Советской власти» это объяснение явно не удовлетворило. Они арестовали казначея пустыни Руфина, после чего явились в трапезную на общее собрание монастырской братии. Иерофей пишет: «... по окончании собрания братия пошла, несмотря на останавливание властью, с делегатами на гостинную, где остановились делегаты, прося об освобождении казначея, - не через малое время и большие усилия, и несмотря на угрозы выстрелов, - удалось освободить казначея из-под ареста, после чего делегаты уехали».
Нам известно имя лишь одного из этих «делегатов» - член ЧК Стояновский.
Через несколько дней они вернулись в Саров с подкреплением - вместо 4-х вооруженных красноармейцев прибыл отряд из 15-ти. Утром 19 октября чекисты потребовали, чтобы к ним в гостиницу явилась вся старшая братия. Пришедшей делегации, состоявшей из 12 человек, было опять предъявлено требование немедленной уплаты трехсот тысяч рублей, после чего, не получив денег, большевики заперли всех в небольшую нетопленую комнату купеческой гостиницы. Им было объявлено, что через 15 минут их расстреляют. Монастырь был оцеплен красноармейцами, никого не выпускали.
Вскоре Руфин пообещал выдать 15 тысяч рублей, отложенные монастырем на покупку дров в преддверии зимы. Пошли обыском по кельям. У настоятеля Иерофея нашли 6570 рублей, 2550 руб. у старца Анатолия*, в том числе и сумму, отложенную им себе на похороны. К вечеру половину арестованных выпустили, оставив лишь соборных иеромонахов во главе с казначеем Руфином. К ним добавили послушника Павла Досика «за усердное ходатайство об освобождении из-под ареста братии». В 6 часов вечера 20 октября арестованным дали последние 10 минут на размышление, по истечении которых их вывели во двор гостиницы и поставили к стенке.
Прозвучали ружейные залпы, но стреляли поверх головы, только чтобы напугать и вырвать-таки у монахов деньги, в существовании которых власти, похоже, не сомневались. Когда стрельба была остановлена, арестованным объяснили, что неожиданно получена телеграмма из Темникова с указанием вести их туда. Конечно, это был очередной блеф. К вечеру следующего дня монахов освободили из- под стражи, красноармейцы нагрузили телеги мебелью из царского дворца, архиерейского и казначейского корпусов и отбыли восвояси.
Во все время ареста много было причинено черных слов, равно пытки освобождаемым поодиночке. Во время пребывания приехавшие ходили по храмам, алтарям, даже ходили в неположенные места и брали в руки кресты и евангелия.7
Здесь поневоле вспоминаются события, происшедшие задолго до этого, когда в 1712 и 1714 годах Саровскую пустынь грабили крестьяне окрестных деревень, а казначея Дорофея «жгли на костре», выпытывая у него, где спрятаны сокровища. История повторилась через двести лет, правда, не в виде фарса, а трагедией еще большей, чем тогда. Инсценированный расстрел запомнился надолго.
* Монах Анатолий был известен в начале XX века. Многие паломники посещали ради встречи с ним отдаленный лесной хутор, на котором он жил. Позднее Анатолий переселился в келью в монастыре и ушел в затвор. Посещавшие Саровскую пустынь паломники обращались к нему за советом через его келейника с помощью записок. Умер в 1919 году. В Управление Саровский пустыни От Саровской же пустыни иеромонаха Климента Заявление
16/3 Декабря, днем, сего 1918 года пришел ко мне в келлию саровской пустыни комиссар Астраханцев с неизвестными двумя личностями и с Саровскими красно-армейцами, всего до 6 целов. Неизвестный сказал мне: мы пришли произвести у вас обыск, какие у вас есть деньги, не имеете ли оружие. Неизвестной личности я ответил, что оружия у меня нет, а какие имелись деньги показал: медных до 4 р., серебряных до 1р., и бумажных до 10 руб. Деньги медные и серебряные взяли, а кошелек с бумажными 10 р. оставили.
Потом неизвестный сказал: «Через час приготовляйте 1000 руб., а то к расстрелу», на это я ответил: «Уже были под расстрелом», тогда неизвестный сказал: «в тот раз стреляли по верху, выше голов, а теперь будем стрелять по низу».
При обыске и взятии вещей я просил оставить писчую бумагу, карандаши, мыло, спички, на это комиссар Астраханцев показал револьвер с бранными словами, вместе с сим сказав: «Молчи, а то вот тебе».*
(Далее следует список конфискованных вещей, в том числе и ордена св. Анны 2-й и 3-й степеней. Иеромонах Климент до 1913 года в течение 18 лет был казначеем Саровской пустыни, был он и в числе стоявших у стенки купеческой гостиницы 20 октября). Не получив в Саровской пустыни 300 тысяч рублей, власти решили требовать больше.
3 марта/18 февраля 1919 г. В Стрелецкий Волостной совет Темниковского уезда
Полученным из Темниковского уездного совета (Исполкома) отношением от 27 Ноября 1918 г. за № 4732 на Саровскую пустынь начислено единовременного чрезвычайного налога 1000000 рублей.
Пустынью 8 декабря 1918 г. за N 170 было сделано объяснение в Темниковский Уездный Исполнительный Комитет: перед начислением означенного 1000000 р. налога пустынь была обложена единовременным налогом в 300000 руб., который выполнить была лишена возможности, ибо денежные и материальные средства пустыни, какие имелись, еще до этого отданы по назначению на пользу Темниковского уезда, почему выполнить исчисленный единовременный налог в 1000000 р. пустынь лишена возможности. К существу дела объясняя: бывшие в пустыне хлебные запасы в Марте 1918 г. были реквизированы на нужды всего Темниковского уезда, коих по твердым ценам того времени исчислено более чем на 60000 руб. (...) Кроме сего было взято много материалъностей, если оценить, то составит на значительную сумму, все это, как полагая, поступило в пользу уезда. Следовательно пустынь что имея, то внесла в пользу уезда и Российской республики.
Все живущие в пустыне в числе братства, трудясь, никто жалования не получает, пользуясь лишь пропитанием к существованию, (...). От всего получаемого вообще пустынью употреблялось на покрытие потребностей к существованию братства, остальное же расходовалось по содержанию школы, больницы, странноприимниц и друг., следовательно все обращалось на нужды народа и, как братство не получая жалования, то вполне объясняется, что и труд братства также употреблялся на нужды народа. (...)
Настоятель пустыни Казначей9
Так были ли деньги в монастыре? Наличных, наверное, было действительно немного. Но вот церковная утварь, убранство храмов не могли не производить впечатления роскоши. Одни только иконостасы Серафимовской церкви и Успенского собора были оценены в 1910 году в 40 тысяч каждый.10 Но богослужебные предметы в 1918 году трогать еще не решились. Время миллионных конфискаций, изъятия церковных ценностей еще не пришло.
После того, как были приняты декреты о земле и об отделении церкви от государства, встал вопрос об источниках средств существования для Саровской пустыни. Речь об эксплуатации лесов в это время уже не шла, но пока оставались принадлежавшие пустыни луга и пашни, на которые ввиду их удаленности от прочих населенных пунктов, крестьяне еще не претендовали. По всей России в 1918 году с сельским хозяйством сложилось положение напряженное. Земля повсеместно раздавалась крестьянам, многие из которых в силу бедности и безлошадности обрабатывать ее как следует не могли. По Темниковскому уезду в этом году из 220 тысяч десятин пашни было засеяно только 146 тысяч. Лишь к 1926 году посевные площади в Мордовии достигли 90% от уровня 1913 года." Аналогичная картина была и в Сарове. В 1896 году монастырем были засеяны 362 десятины (и еще около 700 сданы в аренду крестьянам).12 В 1918 году было обработано только 113 десятин земли.13 Саровская пустынь никогда не обеспечивала сама себя продовольствием, но в голодном 1918-м собственная запашка как раз и должна была прокормить монахов, послушников и живших при монастыре рабочих. Не способствовали росту урожайности и постоянно происходившие уже описанные конфискации живого и мертвого инвентаря, зерна (возможно, и семенного), а также общая неразбериха.
3 июля 1918 года все владения Саровской пустыни принял в свое ведение Темниковский Уездный Земельный Комиссариат. Перед властями встал вопрос: что делать с монастырским хозяйством? Решено было организовать при монастыре трудовую коммуну и таким образом вовлечь монахов в новую жизнь. В Саров был направлен специальный представитель, о визите которого настоятель пустыни Иерофей счел необходимым пооинформировать епархию. Рапорт в Тамбовскую Духовную Консисторию От настоятеля
14-го сего июля старого стиля в обитель от Темниковской уездной Советской власти прибыл коммунальный инструктор, собрав всю братию обители, за исключением находящихся на трудах, в трапезном помещении, объявил, что он официальное лицо, послан учредить в монастыре вместо существуемого строя жизни коммуну, т.е. коммунистический строй жизни, мотивируя вместе с этим причину, что церковь отделена от государства, монастырь не имеет юридической единицы, в силу последнего могут быть произвольные вселения на жительство в обитель и захваты имущества.
Находя такое предъявленное требование не согласным с нашим строем жизни и противо-православно-христианским, вынуждены просить отсрочки по организации коммуны, равно и дать какой либо ответ, например в отрицательном смысле впредь до 1-го августа ст. ст. с.г. Указанным инструктором предъявлялось организовать коммуну в данный приезд немедленно, давая на требования братии объяснение, последние заключали в себе неприемлемость такого новшества, он этим не удовлетворился, с своей стороны поставил на голосование такой вопрос: не желают ли Саровские граждане (назвав это братию обители) рассматривать программу коммуны постатейно, на это со стороны братства единогласно последовало голосование отрицательное, т.е. не желают рассматривать даже программы впредь до получения по существу дела соответствующего разъяснения и указания со стороны высшей Духовной и Епархиальной власти.
А потому предъявляя при сем самую программу или устав коммуны, просим Духовную Консисторию уведомить нас по существу дела, разъяснив и указав, в случае критического обстоятельства, какой должен быть выход и что предпринять, может быть вызывается необходимость для сохранения обители и ее имущества организовать какую либо трудовую артель, которая могла бы получить юридическую единицу, вообще просим надлежащего и подобного разъяснения и указания, в случае и правила.
16 июля 1918г. Впоследствии монахам наверняка пришлось пожалеть о своем отказе. Они действовали по своим законам: нельзя принимать столь ответственное решение без благословения архиерея. Да и сама уездная власть, видимо, не вызывала у них доверия.
В декрете о земле говорилось: «Вся земля ... обращается в всенародное достояние и переходит в пользование всех трудящихся на ней». Такая формулировка позволяла вроде бы заниматься обработкой государственной земли не только крестьянам. Тем более, что в «законе о социализации земли» было сказано: «Право пользования землей не может быть ограничено: ни полом, ни вероисповеданием, ни национальностью, ни подданством».
Многие монастыри в России пытались воспользоваться этой юридической зацепкой, чтобы сохранить свои хозяйства. Для этого надо было переходить с монастырских уставов на уставы сельскохозяйственных артелей и коммун. Как правило, такие попытки оканчивались неудачей.'5
На примере Саровского монастыря видна полная растерянность местных властей, не сразу решивших, как действовать. С одной стороны, юридически и идеологически правильно было предоставить монахам право трудом добывать себе хлеб насущный. С другой стороны, вся практика действия советов и правительства была враждебна церкви и направлена на как можно более скорое исключение ее из общественной жизни страны. Справедливости ради надо сказать, что известны случаи, когда принятие артельного устава в некоторых монастырях в это время просто фиксировало традиционный порядок: монашествующие управляют, а работают на земле наемные рабочие. Это вызывало недовольство властей, и такие артели и коммуны закрывались.
В ответ на рапорт из Тамбовской епархии был получен ответ о том, что трудовую артель организовать надо. А еще спустя некоторое время, в октябре 1918 года был выслан в Саров устав для артели. Устав содержал 38 параграфов, вот первые четыре из них:
7. При Саровской пустыни учреждается трудовая артель под названием «Саровская трудовая артель».
2. Трудовая артель имеет своею целью наиболее полное и равномерное удовлетворение всех жизненных потребностей своих участников путем рационального применения технических и денежных средств и рабочих сил согласно законным нормам рабочего труда.
3. Артель принимает все меры для снабжения членов артели всем нужным инвентарем и всеми необходимыми постройками и сооружениями.
4. В жизни артели неукоснительно проводятся следующие начала:
а) члены артели не могут иметь собственности и потому всякий вступающий в артель отрекается от всякой собственности единожды и навсегда,
б) построенные внутри монастыря келлии и другие строения членами артели переходят по выходе из артели за смертью членов артели без всякого вознаграждения и выкупа во владение всего коллектива, в) каждый из артели трудится по своим силам и получает по своим нуждам,
г) работа ведется сообща (коллективно),
д) денежного вознаграждения за коллективный труд никто из членов коллектива получать права не имеет.'6 Бросается в глаза очевидное сходство данного артельного устава с уставом монастырским, утвержденным в Сарове с 1711 года: «...пищу и питие и всякую вещь в монастыре и в келлиях малую и великую иметь обще, и никому в монастыре у себя (...) всяких вещей, пищ и одежд и имения не держать и своим ничего и малыя вещи не называть, (...) а кто что Бога ради милостыню подаст, или вклад в сей монастырь деньги или какие вещи на пищу и одежду и какое либо церковное строение и на дело монастырское, то все отдавать в казну монастырскую общую и о том не прекословить».
Однако теперь со стороны властей на ходатайство об организации артели последовал отказ.
Выписка из протокола №27 заседания Коллегии Земотдела при Темниковском Уездном Совдепе Марта 5-го дня 1919 Слушали: Ходатайство Саровских монахов о предоставлении им для обработки земли.
Постановили: Ввиду того, что раньше Саровские монахи от образования с/х Артели на Коммунистических началах отказались, и в настоящее время в Сарове организовано Советское Хозяйство, в состав которого вошла вся бывшая монастырская земля - ходатайство отклонить." К этому времени в Саров уже был направлен из Темникова агроном Л. К. Казанский. В его задачу входило принять по описи всё монастырское хозяйство и организовать на его основе совхоз. Нам сейчас довольно трудно разобраться, имея перед глазами только отдельные документы, в чем же разница между артелью, коммуной и совхозом. Монахи же понимали эту разницу, по-видимому, следующим образом. В совхозе - все принадлежит советской власти, и, работая на земле, по прихоти этой власти можно в результате оказаться без хлеба. Казначей Руфин писал в эти дни: «Разумевая это дело так, что здесь проводится социализм (коммунизм)'против нашей жизни, следовательно изъявлять согласие на сдачу и делать подписи о сдаче всего хозяйства не как не можем».'*
На носу было начало полевых работ, дело с организацией совхоза застопорилось, а монастырь активизировал свои попытки организовать артель. Были посланы бумаги в Тамбовскую епархию с просьбой походатайствовать перед светскими властями. Туда же в Тамбов в губернский земотдел были командированы послушники Семен Кондрашов и Никанор Тюрин. Очевидно, что это были не последние в Саро- ве люди, хотя и в звании послушников, недаром они были в числе арестованной в октябре 1918 года монастырской старшей братии.
Усилия оказались не напрасны. В июле 1919 года устав артели был зарегистрирован, монастырю было возвращено право пользования землей и хозяйством. Правда, властям не понравилось название артели, явно указывавшее на монастырское ее происхождение. ... вместо «Саровской» названа «Сатисская артель», ибо земельные угодия возле р. Сатис и в действительности пустынь имеет название «Градо- Сатисо- Саровская пустынь».19
Уже тогда, оказывается, начальство боролось с названием «Саров». В распоряжении Сатисской земледельческой артели находилось 170 десятин пахотной земли и 250 десятин луговой. Основная пашня была на Филипповке, в 12 верстах от монастыря. Работало в артели около 300 человек. Но просуществовала артель меньше года.
19 марта 1920 года артель была ликвидирована, на ее месте опять организовалось советское хозяйство. О причинах всех этих метаний можно только догадываться. Официальная мотивировка: «политическая и хозяйственная несостоятельность артели и возможность лучшего использо- вания в общих Государственных интересах хозяйства через совхоз».10
В 1920 году саровская земля обрабатывалась совхозом. Но монахи продолжали свои ходатайства о возвращении им земли. Положение дел может немного проиллюстрировать отрывок из одного документа. В Марте месяце сего 1920 года Советское Хозяйство Темниковского уезда взяло трудовую артель в свое ведение и стало распоряжаться не как над артелью, а как собственным своим хозяйством, вследствие чего наша трудовая артель распалась, на три категории: рабочих советского хозяйства, артели кустарей и называемых богаделъников. Трудовая наша артель дела вела аккуратно, книги велись исправно, земля обрабатывалась образцово, словом, все было в наилучшем виде, но в Марте месяце положение дела изменилось: наша артель взята в Советское Хозяйство (...) Причину выяснить мы не можем. Вины в себе никакой не знаем.
Теперь что же у нас образовалось: рабочие советского хозяйства имеют свой стол, артель (20 чел.) кустарей тоже имеют свой стол, а бога- делъникам до 1-го Августа, хотя выдавалось продовольствие, хотя в меньшем количестве, а с 1-го августа совсем отказано и в хлебе и продоволь- ствии. Кто же богадельники? Это люди убогие: слепые, раненые на войне и старики, прожившие в Саровской пустыни от 40 и более лет.
Ввиду всего изложенного просим вас восстановить нам артель и тем помочь нашим богадельникам, уделением продовольствия для общего стола и организацией той трудовой артели, которая могла быть полезной как Государству, так и нам.
15/2 Сентября 1920 года Полномочные граждане Саровской пустыни (быв. Сатисской трудовой артели) С.Кондрашов, М.Коковихин 21
Дальнейшую судьбу хозяйства Саровской пустыни можно проследить лишь пунктирно. В декабре 1920 года был образован жи лищный подотдел Темниковского уисполкома. Подотдел принял на свой учет имущество совхоза, постройки, распределял жилые помещения между организациями, среди которых помимо совхоза перечисляются богадельни отдела социального обеспечения и предприятия железнодорожного ведомства (поскольку железной дороги здесь не было, мы предполагаем, что это предприятие занималось производством шпал). Упоминаются также детские ясли, детский дом. Очевидно, что монастырю в это время уже пришлось сильно потесниться. В одном из докладов подотдела - требование организации в Сарове ассенизационного обоза «так как очистка не проводилась года 2-3». На работу по ремонту зданий в 1921 году привлекались «временно наемные из монашествующих с выдачей им продовольствия».22 21 октября 1920 года умер игумен Иерофей.23 Было ему не то 88, не то 92 года (разные документы указывают разный возраст). Место могилы его - у восточной стороны Успенского собора к северу от его алтаря.24 Последние годы в силу своего более чем почтенного возраста Иерофей перекладывал управление монастырем на ближайшего помощника - казначея иеромонаха Руфина, который был фактическим главой монастыря. Он и стал настоятелем после Иерофея.
Иеромонах Руфин (Родион Иванович Велькин) родился в семье мордовского крестьянина в 1859 году, в 1890 году поступил в Саровскую пустынь.25 Казначеем был назначен 3 июля 1913 года.
В голосовании по выбору настоятеля приняли участие 46 наличествовавших тогда в монастыре монахов (послушники права голоса не имели), 23 голоса было подано за Руфина, 18 - за иеромонаха Мефодия (который вскоре станет последним, шестнадцатым настоятелем Саровской пустыни, тогда же - в 1920 году - он был назначен казначеем).
В исторических Саровских документах, как в капле воды отразились взаимоотношения церкви и государства того времени. Это относится и к всероссийской кампании по вскрытию святых мощей, которая прошла в 1918-1920 годах. Первой жертвой этой кампании ста- ли мощи святого Александра Свирского, оскверненные 22 октября 1918 года. Целью подобных мероприятий была антирелигиозная пропаганда, дискредитация религиозных святынь. В ходе кампании были вскрыты более 60-ти мощей. (В том числе 11 апреля 1919 года в Троице-Сергиевой лавре были вынуты из раки и оставлены открытыми мощи преподобного Сергия Радонежского. Но эта акция привела к обратному результату: поток богомольцев к мощам увеличился, несмотря на то, что останки святого оказались тленными).
Вскрытие обычно обставлялось следующим образом:
Местные органы власти, как правило, уездные, губернские исполкомы, принимали решение о вскрытии, опираясь чаще всего на искусственно созданные «требования трудящихся, красноармейцев ...». Создавалась комиссия в составе представителей исполкома, райкома партии, ЧК, врача, представителя духовенства и др. Вскрывалась рака, один из членов комиссии, чаще всего священник или монах, в присутствии группы верующих «постепенно снимал головной убор, покрова, одежду», в которую были помещены останки. В таком необычном и, безусловно, оскорбляющем верующих состоянии мощи выставлялись в соборе и монастыре в целях «раскрытия обмана». В публиковавшихся актах вскрытий акцентировалось внимание на такие, по представлению членов комиссии, отталкивающие верующих детали, как почерневшие кости, «отсутствие частей останков», труха, моль, пыль и т.д. В отчетах вскрытия приводились реплики тех верующих, которые ожидали тут же чуда или обязательно нетленных мощей. Нередко на вскрытие приглашался фотограф.
Вскрытие мощей Серафима Саровского шло по этому же отработанному сценарию.
В ноябре 1920 года в Темникове собрался IX уездный съезд Советов, на котором было принято решение о вскрытии мощей Серафима Саровского. Съезд создал представительную комиссию, в которую вошли 157 человек, во главе ее был начальник уездного отдела юстиции Зайцев.27 (Помимо разных темниковских структур в состав комиссии вошли представители соседних уездов Пензенской и Нижегородской губерний, представители от всех волостей Темниковского уезда, духовенства, обществ верующих, тамбовского губисполкома, союза молодежи, красноармейцев и т.д.).28 Зная всенародную любовь к угоднику Серафиму, власти резонно опасались возможных протестующих выступлений со стороны местного населения. На период вскрытия мощей, с 12 по 20 декабря 1920 года, в Саров был назначен особый представитель - «комендант Сарова» - член Темниковского уисполкома И.Е.Зерюкаев, наделенный чрезвычайными полномочиями.29 Приехал в Саров отряд милиции. Телеграмма в Ардатовский уисполком:
вне очереди Имеющимся у меня сведениям монахи Сарова разослали своих агентов поднятия населения ближайшее Сарову целью воспрепятствовать вскрытию мощей. Необходимо принять меры недопустить выступление Саров граждан вашего уезда.
комендант Сарова Зерюкаев. Также, чтобы ослабить возможный протест населения, срок вскрытия мощей был неожиданно перенесен на несколько дней. Вскрытие состоялось 17 декабря в 11 часов дня. Входившие в состав комиссии темниковские священники Петр Говоров и Павел Барятинский попытались протестовать против кощунственной процедуры, но их, конечно, не послушали. Выполнено было лишь одно условие верую щих - чтобы останков святого Серафима касались только монахи. Вскрывали раку иеромонах Маркеллин, исполнявший послушание «при мощах», и Руфин.31 Составленный после вскрытия акт зафиксировал все подробности этого действа. Как и в других подобных случаях, мощи Серафима Саровского были выставлены на обозрение, что возмущало верующих, но не мешало многим из них подходить к мощам и прикладываться к ним. Жители близких к Сарову сел писали письма во ВЦИК и СНК, требовали прекратить надругательство над мощами Серафима и закрыть их. Постигшую многие российские губернии страшную засуху и вызванный ею голод многие объясняли тогда карой за допущенное по отношению к останкам преподобного Серафима святотатство.32 16 августа 1921 года мощи Серафима Саровского были опять закрыты.33
Поводом к общегосударственной кампании по разграблению церковного имущества послужил голод 1921 года. Особенно сильно от засухи пострадало Поволжье. Темниковский и Краснослободский уезды тоже голодали. Несмотря на собственное тяжелое положение, церковь в лучших своих традициях стала помогать голодающим. Еще летом 1921 года патриарх Тихон выступил с воззванием к верующим: ... Во имя и ради Христа зовет тебя устами моими святая церковь на подвиг братской самоотверженной любви. Спеши на помощь бедствующим с руками, исполненными даром милосердия, с сердцем, полным любви и желанием спасти голодающего брата ...»
Многим в правительстве это не понравилось, ведь по инструкции 1918 года церковные организации лишались права заниматься благотворительностью.
2 января 1922 года Президиум ВЦЦК принял постановление «О ликвидации церковного имущества». В последовавших документах пояснялось, что речь идет о конфискации «всех драгоценных предметов из золота, серебра и камней, изъятие которых не может существенно затронуть интересы самого культа». Таким образом власти перехватывали инициативу использования церковных сокровищ для покупки хлеба голодающим.
Была образована комиссия по изъятию церковных ценностей и в Темниковском уезде. Её возглавил председатель исполкома В.Е.Куникеев. Первым, что предприняла эта комиссия, было требование ко всем церквям и монастырям представить ей описи всего церковного имущества, причем описи довоенного времени, когда у церквей еще не было причин скрывать свое имущество от властей.
Подавляющее большинство церквей такие описи представили. 20 марта состоялось заседание комиссии, на котором была рассмотрена опись имущества из Саровской пустыни. Комиссия постановила признать опись не соответствующей действительности и разобраться с вопросом на месте. 6 апреля комиссия прибыла в Саров.
1922 года апреля 6 дня Темниковская уездная комиссия по изъятию церковных ценностей в составе председателя Темн. Уисполкома т. Куникеева, начальника Умилиции т. Кривошеева, Пред. Убюста т. Лунина составили настоящий акт о следующем: сего прибыли в Саровскую п. с целью произвести изъятие церк. ценностей, на каковой предмет было внесено предложение Пред. Темн. Уисп. т. Куникеевым о предоставлении описи церк. инвентаря довоенного времени, на каковой вопрос со стороны церк. совета саровской пустыни был дан категорический ответ, что у нас описи довоенного времени и не было, о чем и составлен настоящий акт.
В этот свой приезд в Саров комиссия произвела из Саровских церквей изъятие 23 фунтов (около 9 кг) жемчуга, 9 пудов 23 фунтов (153 кг) серебра и двух аметистов из раки преподобного Серафима. В целом по России, так же, как и в Сарове, кампания по изъятию церковных ценностей проходила достаточно спокойно, но ход кампании не устраивал ее главных идеологов. По их оценкам (сильно завышенным) российские церкви можно было потрясти на 52500 пудов одного только серебра. Обсуждались уже планы продажи церковной утвари за границу. Однако ожидаемая сумма никак не набиралась. В марте 1922 года мирный ход кампании был прерван инцидентом в городе Шуе. При изъятии в церквях города произошло вооруженное столкновение красноармейцев с верующими, погибло четыре человека. Это дало повод Троцкому и поддерживавшим его Буха- рину и Зиновьеву потребовать ужесточения подхода к ограблению церкви. К этому же времени относится совершенно секретное письмо Ленина Молотову, опубликованное несколько лет назад. Вот выдержки из него.
Взять в свои руки этот фонд в несколько сотен миллионов золотых рублей (а может быть, и несколько миллиардов) мы должны во что бы то ни стало. А сделать это с успехом можно только теперь. (...) Ибо никакой иной момент, кроме отчаянного голода, не даст нам такого настроения широких крестьянских масс. (...) Мы должны именно теперь дать самое решительное и беспощадное сражение черносотенному духовенству и подавить его сопротивление с такой жестокостью, чтобы они не забыли этого в течение нескольких десятилетий. (...) Чем большее число представителей реакционного духовенства и реакционной буржуазии удастся нам по этому поводу расстрелять, тем лучше.
Соответствующие директивы сверху были переданы на места. В июне в Темников прибыл из Тамбова представитель губернского исполнительного комитета Захаров. Высокий начальник остался недоволен работой по изъятию ценностей в уезде. По его мнению, «комиссия пошла в противовес твердой политике Р.К.П. по пути наимень шего сопротивления». Среди многочисленных недостатков им было отмечено и отсутствие в составе комиссии представителей ГПУ. Вторичное изъятие ценностей в Саровской пустыни состоялось 30 июня под личным руководством тов. Захарова. При этом количество изъятого значительно превосходило изъятое в первый раз: золота - 13 золотников 95 долей (59 г.),
серебра - 37 пудов 13 фунтов 93 золотника 40 долей (597 кг), жемчуга - 5 фунтов 14 долей (более 2 кг), алмазов - 74 доли (около 7 каратов).
бриллиантов - 97 долей (около 9 каратов). Основной вес серебра составили ризы с икон из соборов, некоторые из которых были весом в 1-2 пуда.
В заключение можно привести слова Куникеева, занесенные в протокол заседания комиссии: «... не уверен, что в Сарове все имущество налицо, есть основания думать, что часть имущества спрятана». Имели ли под собой почву слухи о закопанных в землю сокровищах Саровской пустыни? Со слов очевидцев нам известны два случая находок в Сарове кладов уже после того, как монастырь был закрыт. Один из них был найден в 1930-х годах в пещерах воспитанниками существовавшей тогда на территории монастыря детской колонии. Другой клад был найден уже во времена строительства секретного объекта, то есть после 1946 года. При прокладке через территорию монастыря нынешнего проспекта Мира в земле был обнаружен большой тяжелый сундук, который тут же увезли охранники (на строительстве работали заключенные). Содержимое и дальнейшая судьба сундука неизвестны.
В.А.Юрченков, изучавший документы о последних годах Саровской пустыни в архивах МВД, обнаружил там множество донесений секретных осведомителей, которых, видимо, было немало в те годы в Сарове. В 1923 году эти донесения были полны слухами о спрятанных сокровищах. В пещерах видели места, заложенные камнем. Один из доносчиков утверждал, что тайное хранилище ценностей расположено под «Красным собором» (очевидно, имелся в виду храм преподобного Серафима). В ответ на эту информацию сотрудникам ОГПУ последовало указание: «вести строгое наблюдение за Саровской обителью и в частности за посетителями пещеры - игуменом Руфином и казначеем» .36 16 ноября 1923 года Саров посетил секретарь патриарха Тихона А.Готовцев. По слухам, попавшим в ОГПУ, он увез отсюда золото.37 В другой раз, когда Готовцев ехал в Саров, он был арестован по дороге. Это произошло в январе 1924 года. Несмотря на слухи об укрытых сокровищах, сама монашествующая братия бедствовала. В августе 1923 года игумен Руфин вынужден был обратиться к верующим.
Возлюбленные о Господе чада Православной Церкви, протягиваем к Вам руку за помощью, не откажите ради Господа Бога уделить кусок насущного хлеба братии Саровской пустыни нуждающейся в Вашей помощи (...) Знаем мы, что и Вам нелегко живется, что Вы поставлены в более тяжелые условия и обременены семействами, но зная Ваше милосердие и любовь к неимущим, мы надеемся, что Господь Бог через Вас и других добрых православных христиан не попустит нас покинуть Святую обитель Саровскую из-за куска насущного хлеба.
Количество монашествующих в Сарове к этому времени уменьшилось до 160-ти, лесные и пахотные угодья у монастыря были отняты, и единственным средством к существованию стали церковные доходы, которых ввиду обнищания богомольцев было недостаточно. На монастырской кухне монахи получали в день лишь по полтора фунта хлеба, горячую пищу варили 1-2 раза в неделю.38
Конформизм был не свойственен монахам Саровской пустыни. Обновленчество, помирившееся с советской властью, здесь не привилось. Религиозная община, которая была зарегистрирована в Сарове 13 сентября 1920 года, в 1924 году числилась как тихоновская (т.е. поддерживала деятельность патриарха Тихона).39
24 или 25 июня 1925 года скончался игумен Руфин.40 Место настоятеля Саровской пустыни занял Мефодий, Степан Кузьмич Коковихин41 (по другим сведениям, его мирское имя Михаил).42 Родился Ме- фодий в крестьянской семье в селе Любятино Вятского уезда в 1871 году. В монахи постригся в Саровской пустыни в 1898 году, во время правления игумена Руфина был в монастыре казначеем.
Саровская пустынь все более превращалась в бельмо на глазу властей. В монастырь наведывались богомольцы без документов, личности которых вызывали подозрения у сотрудников ОГПУ» В 1924 году в монастыре некоторое время жил какой-то человек, внешне очень похожий на Николая II. Это породило в окрестности Сарова массу слухов и сильно тревожило начальство. В мае 1924 года в Саров нелегально приехал митрополит Московский Тихон (И.И.Оболенский). Митрополит произносил в церкви проповеди, в которых, в частности, сказал, что «придет время и религия восстановит свои права, коммунисты будут повержены». Все эти подробности мы также знаем благодаря старательным стукачам, доносившим в ОГПУ, доклады которых были найдены В.А.Юрченковым. «В годы революционной борьбы паломничество в Саров несколько ослабло, а затем из года в год, стало возрастать», - писал один из них. Летом 1926 года был арестован игумен Мефодий и с ним иеромонахи Маркеллин, Леонид, Иерофей и Макарий. Руководство Саровской пустыни и раньше подвергалось арестам. Так, в 1921 году находился под стражей в Темникове игумен Руфин, в 1923 году арестовы- вался Мефодий. Но этот арест был окончательным: игумен Мефодий и увезенные с ним монахи уже не были возвращены в Саров.43
Несмотря на все трудности, религиозная жизнь в монастыре шла своим чередом. Тысячи паломников стекались в Саров, особенно большой наплыв богомольцев был в 1926 году. Как будто предчувствуя скорый конец обители, паломники потянулись к святыням Са- ровской пустыни. Сохранились их воспоминания, некоторые написаны так, будто дело происходило не в 1926 году, а лет на 20 раньше: все те же описания мест паломничества, монастырских служб, купаний в источнике Серафима Саровского, прогулок по Саровскому лесу.44 Но были и другие наблюдения.
В Сарове при всей его природной красоте и наличии всероссийской святыни - мощей Преподобного Серафима, очень заметно, что монастырь доживает свои последние дни. От всего ценного монастырь был давно освобожден. Братии принадлежали храмы и два монастырских корпуса. Остальные многочисленные здания были захвачены большевиками для использования по своему усмотрению. Но несмотря на утеснения, верующий народ со всех концов стекался в эту знаменитую святыню - сюда привлекал целебный источник, где многие получали исцеление от своих недугов. Никакие препятствия не останавливали паломников, стремившихся получить исцеление.
Необычайный наплыв богомольцев в 1926 году не остался незамеченным сотрудниками ОГПУ. 1 августа, в день памяти Серафима Саровского, они насчитали в Сарове 10-11 тысяч человек со всех концов России, большинство - из Москвы. В донесении писалось: «В день торжества 7 августа настроение верующих было приподнятое. Состав верующих был на 50% интеллигенции разного толка, остальные 50% темного городского и крестьянского населения. Были паломники, которые из Киева пришли пешком».*
10 сентября 1926 года в Москве прошло заседание комиссии по проведению декрета об отделении церкви от государства при ЦК ВКП(б), которая на основании представленных с места материалов решила:
Принимая во внимание, что Саровский и Дивеевский монастыри являются тем пунктом стечения, куда собираются отовсюду черносотенные элементы - поручить ОГПУ монастыри, как таковые ликвидировать, удалить из них весь политически вредный элемент ...
Тогда же, в сентябре, 24-го числа, состоялось заседание Краснослободского бюро укома ВКП(б)*, на котором рассматривался вопрос о борьбе «с религиозным и реакционным влиянием Сарова на крестьянство нескольких губерний».
* 4 января 1923 года часть Темниковского уезда, в которой находился Саров, была передана в состав Краснослободского уезда Пензенской губернии. 25 сентября 1926 года в пензенское ОГПУ пришла совершенно секретная телеграмма из Москвы:
Вопрос о ликвидации Саровского монастыря принципиально решен в положительном смысле в соответствующих советско-партийных учреждениях. Однако прежде чем приступить к осуществлению этого решения ооОГПУ (особый отдел ОГПУ - А.П.) должен располагать известными материалами. Так, прежде всего необходимо иметь сведения о количестве монахов этого монастыря, степени влияния его на окружающее крестьянское население, каков будет взгляд и настроения населения на закрытие монастыря. Кроме того, весьма желательно предварительно обсудить помимо общей задачи также отдельные частности порядка и формы ликвидации с наименьшим ущербом для сов. власти и сведением к минимуму возможных в таких случаях эксцессов."
Как свидетельствуют документы, к ноябрю 1926 года план по закрытию Саровской пустыни в пензенском ОГПУ был готов. Осуществление этого плана предполагалось до наступления лета, пока наплыв богомольцев в Саров невелик. Наибольшее беспокойство властей вызывала проблема изъятия из монастыря его главной святыни - мощей Серафима Саровского. Прорабатывался вариант их передачи в Пензу - либо в музей союза безбожников, либо в религиозную обновленческую общину.48
Много бумаг, относящихся ко времени закрытия Саровского монастыря, обнаружено в архивах Е.И.Бакаевым и А.Я.Кирдиным. Вот отрывок из доклада «О политическом состоянии Краснослободского уезда с 1 октября 1926 г. по 1 марта 1927 г.» Уполномоченного Пензенского губотдела ОГПУ по Краснослободскому уезду Матвеева укому ВКП(б):
Влияние православного духовенства и монашествующих на религиозно-верующую массу за отчетный период времени оживилось, чему способствовали устраиваемые крестные ходы летом 1926 года в Саровский монастырь, проводимые исключительно в целях укрепления чувств верующих граждан (...). Особенно наблюдается влияние духовенства и монахов в районах недалеко отстоящих от функционирующих до настоящего времени монастырей (Темниковская волость: Саров и Рождественский женский монастырь), где имеют место пребывания видные реакционеры (жены князей, генералов, полковников и др. преступный сброд), которые стараются всяческими мерами поднять авторитет монастырей и религии вообще в глазах верующей массы через непосредственное соприкосновение с последней.*9
Такое отношение власти к монастырю делало его закрытие скорым и неизбежным. На заседании пензенского губкома ВКП(б) 4 марта 1927 года было признано необходимым срочно ликвидировать Саровский монастырь, согласовав это действие с Москвой. 13 марта в ЦК ВКП(б) была отправлена докладная записка о намерении зак рыть Саровскую пустынь.50 24 марта 1927 года в Москве состоялось заседание Антирелигиозной комиссии Политбюро ЦК ВКП(б), на котором было принято решение о ликвидации Саровского монастыря.31 Местные власти кое-какие действия, видимо, начали осуществлять раньше этого решения. Дивеевская монахиня С.А.Булгакова в своих воспоминаниях писала: «В воскресенье недели Мытаря и фарисея приехали изверги разгонять Саров. Это длилось до 4-й недели Великого Поста»52 (Воскресенье недели Мытаря и фарисея в 1927 году пришлось на 13 февраля нового стиля). Очевидно, закрытие монастыря состоялось не в один день, а было растянуто во времени.
На заседании в Москве было решено мощи преподобного Серафима не оставлять в Пензе, а вывезти в Москву. 28 марта был утвержден состав комиссии, отправляющейся в Саров для ликвидации монастыря и мощей. Во главе ее был назначен член бюро пензенского губкома партии И.В.Тарашкевич, являвшийся также главой пензенского ОГПУ.
5 апреля 1927 года комиссией было совершено вскрытие мощей Серафима Саровского." Оно происходило в храме Живоносного Источника. После революции монастырь уже не имел средств, чтобы отапливать Успенский собор, где было постоянное место мощам, и на зиму их стали переносить в теплую церковь Живоносного Источника. Вот как об этом вспоминает С.А.Булгакова:
...в понедельник Крестопоклонной недели* приехало много начальства. Сгребли все святыни: Чудотворную икону Живоносного Источника, гроб-колоду, в котором лежал 70 лет в земле Батюшка Серафим, кипарисовый гроб, в котором находились мощи и другое. Все это сложили между Царскими покоями и северным входом Успенского собора, устроили костер, зажгли. () Мощи же Батюшки Серафима, то есть его косточки, как они были облачены в мантию и одежды, все это свернули вместе и вложили в синий просфорный ящик.5*
С изъятием мощей из Сарова было связано множество легенд. Рассказывали, что мощи похищали по дороге из Сарова в Москву, что в селах, лежавших на пути ударяли в набат, затевали перестрелки и т.п. Интересная легенда о мощах преподобного Серафима рассказана Саровским иеромонахом Георгием в 1934 году:
Монахи сопротивлялись изъятию святых мощей и заперлись в Успенской церкви, где лежали мощи Святого, объявив, что лучше всем быть убитыми, чем отдать мощи. Три дня монахи оставались в закрытой церкви без пищи ...В Сарове в это время жил аскет отец Исаакий, ученик и последователь известного старца Анатолия Саровского, который умер в 1922 году (на самом деле Анатолий умер в 1919 г. - А. П.). Старец Исаакий, опечаленный происходившим и заботясь о бра тии, три дня молился Святому, чтобы он вразумил их, что делать. На третий день Св. Серафим явился ему и сказал: «На то воля Божья, чтобы мои мощи увезли и монастырь разрушили, не препятствуйте этому». Когда старец рассказал о своем видении братии, монахи покинули церковь, и комиссия агентов секретной полиции и местных советских «специалистов», собрав мощи в деревянный ящик, увезла их (...). Мощи Св. Серафима забрали в Москву и поместили в Румянцевском музее, превращенном в антирелигиозный музей. В газетах было объявлено, что в Москву привезены мощи Серафима Саровского, и желающие могут на них посмотреть. Многие люди стали приходить в музей, чтобы поклониться мощам. Входные билеты в музей стоили три рубля, но несмотря на такую высокую цену люди приходили, плакали, молились и клали поклоны перед застекленным ящиком, в котором лежали мощи. Произошло много исцелений. Тогда коммунисты, видя что вместо надругательства идет скорее прославление святых мощей, объявили, что мощей в музее больше не будет и их перевозят в Пензу. Верующие были недовольны, и многие из них поехали в Пензу, чтобы самим убедиться в этом. Но в Пензе им сказали, что мощей там нет. Так мощи Св. Серафима были спрятаны, и где они сейчас неизвестно.
Есть ли в этом рассказе хотя бы доля исторической правды? Загадочный документ был найден Е.И.Бакаевым и А.Я.Кирдиным в партийном архиве Мордовии.
Телефонограмма в Пензу 4 июля 1927 года
Настоящим сообщаю: что подлинные останки Серафима Саровского мною лично будут доставлены со всеми имеющимися по этому вопросу документами по получении разрешения на выезд.
Матвеев 56 Значит, мощи Серафима Саровского не были увезены в Москву сразу, а еще несколько месяцев находились не так далеко от Сарова? И куда их собирался доставить лично уполномоченный ОГПУ в Краснослободске? Так или иначе, мощи Серафима Саровского оказались в Москве в антирелигиозном музее (помещавшемся тогда в Страстном монастыре).*
Так была перевернута последняя страница в истории православного монастыря Саровской пустыни.
После закрытия монастыря здания его перешли в ведение различных сменявших друг друга организаций, ризница и библиотека * Местные жители знали, где мощи. В 1946 году верующие г. Темникова обращались к властям Мордовии с просьбой вернуть мощи Серафима Саровского и при этом указывали, что они хранятся в Москве в антирелигиозном музее (см.: Е.Бакаев, А.Кирдин, Мордовия. Саров. Серафим // Советская Мордовия, 4 августа 1993). В ноябре 1990 года мощи были обнаружены в музее религии и атеизма в Казанском соборе в Санкт-Петербурге и с 1991 года находятся в Троицком соборе Серафимо-Дивеевского монастыря. были разграблены. А что стало с монахами? Некоторые были арестованы и сосланы: известно, что иеромонахи Гедеон и Маркеллин были в начале 1930-х годов в ссылке в Казахстане. Некоторые из монахов, которым, видимо, некуда было податься, остались в Сарове. По воспоминаниям одного из колонистов, прибывших в Саров начиная с июня 1928 года, в момент их вселения в помещения бывшего монастыря там еще обитал кое-кто из братии.
На этом можно было бы и закончить, но в заключение мы все-таки решили хотя бы вкратце прочертить дальнейшую судьбу монастыря. К началу 1929 года в Саров были уже завезены около трех с половиной тысяч беспризорников. Основной задачей Трудовой Коммуны фабрики № 4 НКТ (Народного комиссариата труда), а именно так называлась организация, расположившаяся в поселке, было «перевоспитать беспризорников через вовлечение воспитанников в трудовые процессы». Предполагалось развить на базе коммуны производства лесопильное, галантерейное, пошивочное, сапожное, деревообделочное и многие другие, в числе которых было даже производство стенных часов.57 Нам не известно, насколько осуществились эти прожекты. В ноябре 1931 года трудовая коммуна была закрыта. На ее месте организовали исправительно-трудовую колонию для подростков и взрослых системы ОГПУ (НКВД). Колония унаследовала производственную базу коммуны (заключенные производили спортинвентарь) и после ноября 1938 года, когда и она сама была ликвидирована, передала ее в ведение наркомата машиностроения. По решению наркомата в Сарове было организовано производство прессового оборудования и осколочно-фугасных снарядов калибра 152 мм. Завод реконструировался и расширялся. В 1941 году Саровский завод был передан в ведение наркомата боеприпасов и получил номерной знак - завод № 550. В 1942 - 1943 годах здесь был налажен выпуск корпусов для реактивных минометов - «катюш».
После окончания войны завод стал опять переключаться на мирные рельсы, а в апреле 1946 года Саров был выбран для организации здесь сверхсекретного объекта - ядерного научного центра.5"
Но это уже совсем другая история.