— Гряди, радость моя, гряди ко мне! А то я вижу его стоящим в молитве на камне тысячную ночь, с безбрежной верою в то, что Бог поможет ему одолеть «врага». Он поднял к небу свои светлые голубые глаза, и бледные уста шепчут чуть короткие слова молитвы мытаря:

-— Боже, милостив буди мне грешному! А кругом шепчет своим непрерывным шепотом вековой темный бор, и все тайна, тайна, тайна... Вижу его с ангельской улыбкой на лице, сидящем на колоде у дальней пустыньки. Усердно подает он кусок хлеба из лежащего у ног его мешка большому медведю, а умное животное бережно принимает удлиненным ртом угощение пустынника.

а Вижу, как сияние яснее дня наполнило его келью, как стены ея раздвинулись, и старец на коленях, протянув руки вперед, восклицает:

«Се Пресвятая, Пречистая, Преблагословенная Госпожа Богородица и Приснодева Мария грядет к нам!?» Ив небесной славе нисходит к «убогому Серафиму» всесильная Царица земли и неба и долго говорит с ним, как "с близким и родным человеком. ...И чудится мне, поверх этого земного Серафима, согбенного старичка в белом балахончике, с больными ногами, с лицом, светящимся радостью и благодатью, другой образ. Там, превыше небес, где непоколебимо стоит утвержденный до начала веков страшный престол Господа Славы, где первые чины ангельские не смеют поднять очей на зрак Вседержителя, — там, близко-близко к великому престолу стоит он, оправданный, венчанный победным венцом, непостижимый Серафим^ И звучат в моих ; ушах слова.сказанные в одном явлении святителя Митрофана больному в Сибири:

— Что ты не просишь помощи у Саровского старца Серафима? Он еще непрославлен на земле, но имеет великое дерзновение у Бога.

И куда обращены взоры этого праведника? К нам, на ту землю, где он был утешителем страдающих, другом одиноких. И как чудно то, что вы по опыту знаете, какое близкое участие в вашей жизни, во всех ваших обстоятельствах, может принимать, если вы призываете, этот небожитель! И чем дольше вы думаете о нем, тем светлее и чище становится на душе, — вы точно переродились и на время вернулись на зад, в лучшие дни отрочества и юности. Снова, как тогда, душа расширяется предчувствием чего-то светлого, прекрасного; вам кажется столь достижимо легким начать полезную, безгрешную жизнь, не готовя себе для будущего ни „одного упрека. И в созерцании атого человека вы забываете все печальные опыты жизни, —все, на что вы надеялись, чего трепетно ждали, и что не пришло, образовав незаполнимую пустоту в вашей жизни, все разочарования и горькие уроки. Все, все нечистое, печальное, темное смыто с вашей души, когда вам светит Серафим. И на все зло в мире, на всякое свое горе, вы можете воскликнуть: «А Серафим?»

10 июля 1903 г. Примечание Евгений Николаевич Поселянин (настоящая фамилия Погожее), видный духовный писатель, автор многих книг на церковную темы. Замечательны его работы о преподобном Серафиме (перечислены в Библиографии). В дни Саровских торжеств 1903 года он поместил Е «Московских Ведомостях» одиннадцать «Писем из Сарова».

Заметка «А.Серафим?» взята из этой же газеты (№ 19,13 июля 1903 г., с. 3 — 4). Даты жизни Поселянина 1870 — 1931. Иеромонах СЕРГИЙ

ИЗ ЖИЗНИ СТАРЦА САРОВСКОЙ ПУСТЫНИ

По. вступлении в жизнь отшельническую телесные его упражнения состояли в возделывании гряд для саждения картофеля и других овощей, также в приготовлении дров для отопления келии. Чрез каковое трудолюбивое упражнение и болезнь, бывшая в ногах, миновалась. Душу же насыщал он .чтением Священного Писания Ветхого и Нового Завета, Иоанна Лествичника, Василия Великого, Ефрема Сирина, Добротолюбия и творя, ее зерцалом Духа Святаго. Правилом его в пустыне было: каждый день прочитывать по нескольку зачал из Евангелия и Апостола и исправлять по церковному уставу весь порядок службы неопустительно без всякой перемены; в ночное время много занимался молитвами и поклонами; сон его был весьма короткий. Накануне какого- либо праздника или воскресного дня всегда приходил он в монастырь, где слушал вечерню, всенощное бдение и в самый праздник приобщался Святых Тайн у ранней литургии. После литургии до вечерни принимал в монастырской своей келий приходившую к нему, пользы ради душевной, братию; старшим из них давал полезные советы, а младшим делал отеческие наставления „ Во время же вечерни, взяв хлеба на неделю, возвращался в отшельническую свою келию. Он имел обычай всегда приходить в обитель на первую неделю Святого Великого Поста; во всю оную седмицу до субботы он ничего не вкушал, да и пищи приносить не приказывал. Живя в пустыне, такою объят он был любовию к воздержанию, что просил у настоятеля благословения питаться одним картофелем и другими овощами, которые он сам садил у келий своей; и после того питался три года одним картофелем, овощем и снитью. Некоторые из послушников обители хотели было с ним вместе жить, но не могли понести пустынной жизни и великих его трудов, возвращались паки в обитель.

Простираясь к вящему подвигу, он возымел ревность стоят на камне, в подражание Преподобному Симеону Столпнику. Камней, на которых он стоял, было два, — один находился в его келлии, другой в лесу на половинном расстоянии от обители к его> келлии. Образ стояния его был таковой: на одном камне, что был у него в келлии, стоял он с утра до вечера, сходя с него только для принятия пищи, какую приносил к нему усердствующий к нему брат из монастыря; на другом же, после самого краткого отдохновения, стоял с вечера до утра с воздетыми горе руками, взывая к Господу мытаревым гласом: Боже, милостив буди мне грешному. В таковом подвиге он находился тысячу дней и тысячу ночей, отчего все тело его изменилось, волосы стали на голове подобны войлоку, а в ногах ' получил болезнь, которая продолжалась до самой его кончины. Подвиг сей проходил он так тайно, что в продолжение его состояния никто не знал о сем. Впоследствии же открылся он о том некоторым из братии. Один брат, будучи поражен удивлением О таковом его подвиге, возразил Старцу, что это превосходит силы человеческие; Старец же, указав ему на пример Симеона Столыпника, присовокупил: сей подвижник благочестия сорок семь лет стоял на столпе; а мои труды похожи ли на его подвиг? Тогда оный брат спросил Старца: конечно, в этом подвиге для тебя ощутительна была помощь укрепляющей благодати? — иначе не достало бы сил человеческих, — отвечал Старец; — внутреннo подкреплялся и утешался я тем небесным даром, который снисходит свыше от Отца светов. — И помолчав, присовокупил: когда умиление есть, то с нами Бог.

В продолжение пустынного его жития, приходящим к нему из монастыря братиям для посещения и принятия пользы от его советов, давал он иногда наставления, сообразные требованию каждого, а иногда, желая сохранить безмолвие, от приходящих удалялся, иди, ничего не говоря, падши ниц на землю, не вставал до тех пор, пока пришедшие к нему оставляли его в любезном для него-безмолвии. Исконный враг, диавол, не терпя видеть таковых доблественных подвигов Старца, делал ему разные искушения; особенно ночью, во время молитвы, такие сильные делал нападения, что поднимал его на воздух, ударяя об пол так сильно, что ежели бы не помощь Божия подкрепляла его, то от таковых ударов и кости могли бы сокрушиться. А потому он тем, кои требовали его совета для прохождения жизни пустынной, говаривал, что живущему в пустыне должно быть как бы распятому на кресте, и что в монастыре живущие борются с противными силами, как бы с голубями, а в пустыне, как со львами и леопардами. Но сколько ни старался диавол воспрепятствовать доблестному подвижнику в его течении и удалить от жизни уединенной, однако все усилия его оказались тщетны: ибо таковыми искушениями ничего успеть не мог; напротив, он сам от него был побежден и принужден был со стыдом отступить от него, не произведши никакого изменения в трезвении ума его.

Но когда диавол не мог сам по себе причинить твердому отшельнику никакого вреда, то употребил на сие орудием злых людей.

1804 года 12-го сентября пришли к Старцу три человека из соседних крестьян. Он был в это время в своем огороде. Крестьяне приступили к нему и требовали от него денег, говоря, что к тебе ходят мирские люди и носят деньги. Он им отвечал, я ни от кого ничего не беру; но они, не поверя его словам, положили вынудить требуемое насильственным образом. Один из них сначала ударил в голову так крепко, что у него пошла из уст и ушей кровь. Потом били его смертельно и,- связав ему руки и ноги, притащили его в сени его келлий, где до тех пор били, пока сочли его уже умершим. П таковом бесчеловечном поступке они осматривали все у него в келлии и, не нашедши ничего, кроме скудных съестных припасов, удалились. От сих смертельных ударов он едва мог придти в чувство и кое-как развязать себя. На другой день весь израненный с большим трудом пришел в обитель во время литургии. Он был весь окровавлен, волосы его были смяты и смешаны с сором, руки избиты, уста запекались кровью и несколько зубов было выбито. Увидев его братия в таком жалком положении, ужаснулись и спрашивали, что с ним случилось? Он просил их позвать к себе строителя и казначея, которым все случившееся с ним объявил. Строитель Исаия и казначей очень о нем сожалели. После того, узнаны были те крестьяне, которые его избили, но он, простя их, упрашивал настоятеля, чтоб и он никакого с них взыскания за сие не делал. В противном случае лучше он соглашался, чтоб его из обители выслали, нежели им какое-либо оскорбление нане- сли. Так он был незлобив и отпущал обиды врагам своим! По некотором времени, предстательством Божией Матери, как он о сем открыл одному из братии, получил он от тех причиненных ему побоев исцеление. После сего просил он у настоятеля позволения паки возвратиться в свою отшельническую келью. Настоятель, по совету братии, уговаривал его остаться навсегда в монастыре, опасаясь подобных случаев; но он отвечал, что не страшится таких нападений, ибо решился претерпеть все оскорбления, какие бы ни случились, подражая мученикам, страдавшим за Господа нашего Иисуса триста. Настоятель, видя твердость его духа, оставил его при его желании, и он возвратился в свою пустынную келлию. К строителю Исаии Отец Серафим имел великое уважение Ж любовь, ибо Исаия воспринимал его при пострижении в монашество от Евангелия и был ему духовный Отец. Посему по смерти сего строителя, скончавшегося 1807 года, лишение ксего было для него великою потерею, он предал себя совершенному безмолвию, и ни с кем не говорил, пребыв в молчании около трех лет. Удрученный летами Старец и изнуренный от долговременных подвигов, постепенно ослабевал силах своих, так что уже не мог по прежнему обычаю приходить в монастырь в праздничные дни для приобщения Святых Тайн. Сие побудило его переменить пустынную жизнь. По благословению строителя Нифонта он оставил пустынную свою келлию, пробыв в ней почти шестнадцать лет, и переселился в монастырь 1810 года мая на 9 число. Настоятель и братия весьма обрадовались его переселению: ибо могли всегда его видеть и пользоваться примером его благочестивой жизни. В По вступлении в монастырь, на день Великого в иерарсех Святителя Николая Чудотворца, Отец Серафим, не входя в келлию свою, прямо пришел в больницу, из которой пришел ко всенощному бдению в Соборный храм Успокоения Пресвятыя Владычицы нашея Богородицы; по отслушании всенощного молитвословия, в самый праздник в больничной церкви был у ранней литургии, где приобщась Святых и Животворящих тайн тела и крови Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа, по окончании литургии взошел в свою келлию,в которой по прежнему своему обычаю предал себя безмолвию и уединению, в течении пяти лет никого почти не принимая из братии, ни из посторонних посетителей. В его келлии не было огня; волосы на голове свалялись так, что едва ножницами кое-как могли подстричь их и снять наподобие шапки. Одежда его была всегда одинакова, на теле своем носил он вериги. Умертвив в себе ко всем мирским прелестям желание, он всегда пред очами имел память смертную, по учению Иисуса сына Сирахова: Помни последняя твоя, и во веки не согрешиши (Сирах., гл. 7, ст. 39). Он упросил сделать себе дубовый гроб и поставил его в сенях своей келлии, у которого часто моляся, всегда готовился к исходу от здешней жизни к вечной, и сидел в келлии своей как во гробе, подобно живому мертвецу. Редкие из братии могли его видеть и с ним беседовать. Он приходящих к нему учил ходить в церковь неопустительно, заниматься умною молитвою, проходить послушание, какое начальником будет возложено, и стараться паче всего быть мирну. Нужная же пища для него приносима бь»ла чрез одного, живущего с ним, брата в его сени и тут поставляема. Часто случалось, что кто-нибудь из братии заставал его в келлии на молитве или в чтении, и, желая воспользоваться его наставлениями, предлагал ему разные вопросы; но он, не обращая на его вопросы никакого внимания, оставался при своем занятии, и пришедший к нему брат принуждаем был удалиться, не получив от него никакого ответа на предлагаемые вопросы. Таково было его безмолвие и углубление в самого себя!

Во время пребывания в затворе имел он следующее келейное правило, — начиная с вечера субботнего и в самый воскресный день отправлял всю воскресную службу, которую пеложено исправлять Уставом Церковным; в понедельник прочитывал все Евангелие от Матфея, во вторник от Марка, в среду от Луки, в четверток от Иоанна, в пяток отправлял службу Кресту Господню по Церковному Уставу, в субботу всем Святым; сверх всего полагал по тысяче поклонов каждый день вместо правила, которая содержит Саровская Пустыньи упражнялся в умной Иисусовой молитве.

Святые тайны для -приобщения его, по благословению настоятеля, приносимы были к нему в келлию в воскресные праздничные дни от ранней литургии. Приобщаться Святых Тайн Тела и Крови Господней поставлял он для себя столь вожделенным, что не пропускал ни одного праздника и воскресного дня не сподобившись сея Святыни. Да и других к тому же побуждал, чтоб не пропускали ни одного годового праздника, не очистив совести своей исповедью и не омыв грехов своих Кровию Господа нашего Иисуса Христа.

После пятилетней безмолвной жизни, убежден будучи просьбами некоторых посетителей. Отец Серафим начал примать и посторонних. Первый принял от него благословение бывший Тамбовский губернатор, посетивший обитель 1815 года в сентябре месяце. С сего времени Старец не отказывал никому, кто только желал принять от него благословение и воспользоваться его советами; а потому посетителей время от времени все более и более умножалось. Многие из дальних мест начали приходить к нему для принятия от него благословения и полезных советов. Приходящих к нему он благословлял и делал им краткие поучения, смотря по душевным нуждам каждого. При сем он имел обыкновение приходящим к нему раздавать антидор и мелко искрошенные благословенные хлебы; и все принимали их сп него с благоговением, почтением и любовию.

В затворе пробыл около семнадцати лет. От столь долгого пребывания в затворе пришел он в крайнее изнеможение особенно стал чувствовать сильную головную боль; почему » спросилврачей, каким бы образом можно было ему облегчит! болезнь, и хотя несколько восстановить свое здоровье. От советовали ему или открыть кровь, или выходить на воздух А как он во всю .жизнь свою не лечился, то и избрав последнее. Но так как он положил себе на правило, что ничего не предпринимать,не получив какого-нибудь извещения свыше, то и в сем случае открыл в молитвенного возвышении к Господу Богу намерение свое и просил на си< Божественного извещения, которое и получил. Почему 1826 года ноября 25-го дня, в память святителей Климента, папы Римского, и Петра Александрийского, в первый раз выше.) он из затвора в лес. За дальностью расстояния первой келлии он построил себе другую поближе, при речке Саровке, от обители расстоянием около двух верст, где имел отдохновения во время дневных трудов и приносил Всевышнему молитвы С тех пор он, кроме праздников и "воскресных дней, ПОЧТы каждый день ходил в лес и там занимался то приготовлением дров для топки келлии, то возделыванием грядок для саждения картофеля, и к вечеру всегда возвращался в обитель.

Во время хождения из лесу в келлию и из нее в лес он имел обыкновение носить в мешке на себе камни, для чего он из носит, отвечал: я, по Ефрему Сирину, томлю томящаго мя.Во время такового его уединения многие из братии слышали его часто поющим антифон: «Пустынным непристанное божественное желание бывает, мира сущим суетного кроме». Си* пение было не простым биением воздуха, но выражением сердечного его чувствования; ибо он сие желал в восторге духа.

По выходе своем из затвора для приобщения Святых Таин, он начал ходить к ранней литургии в больничную церковь, и после литургии паки возвращался в свою келлию, сопровождаем будучи множеством посетителей, желающих принять его благословение и получить пользу душевную. С сего времени усердствующих к нему так сделалось много, что каждый день, особенно летом, иные приходили к нему к пустынной келлии его, а другие дожидались в монастыре, чтоб видеть его, принять от него благословение и услышать назидательные наставления. Память его была острая, ум очищенный и дар слова обильный. Беседы его столь были действенны и утешительны, что всякий слышавший оные находил в них душевную для себя пользУ и некоторые среди собрания признавались, что беседы снимали с очей их как бы некоторую завесу, озаряли умы их советом. духовного просвещения и возбуждали в душе решильную перемену на лучшее. Все свои слова и рассужния он основывал на слове Божием, и подтверждал их наиболее местами из Нового Завета.

По чистоте духа своего имел он дар прозорливства; иным, прежде объяснения ими своих обстоятельств, давал наставления, прямо клонящиеся ко внутренним их чувствованиям и мыслям сердечным. Особенную он имел любовь и почтение к тем Святителям, которые были ревнители веры Христианской, как-то: к Клименту папе Римскому, Иоанну Златоусту, Василию Великому, Григорию Богослову, Афанасию Великому.Кириллу Иерусалимскому, Епифанию Кипрскому, Арвросию Медиоланскому и прочим подобным им, называя их столпами Церкви; часто приводил их в пример твердости и непоколебимости в вере. Убеждал твердо стоять за истину догматов Восточной Церкви, приводя также в пример Марка Ефесского, показавшего особенную ревность в защищения Восточно-Кафолической веры на Флорентийском Собор Сам предлагал наставления о православии, объясняя, как о ц нужно, в чем оно состоит, и как надобно защищать ек Любил говорить о Российских святителях Петре, Алексий Ионе, Филиппе, Дмитрии Ростовском, Стефане Пермском о Преподобном Сергии. Радонежском и других Российская угодниках Божиих, — и их жизнь поставлял правилом ч пути спасения. Жития Святых, описанных в Четьи Минея так твердо знал, что пересказывал целыми отделениям! советуя подражать угодникам Вожиим...

Один брат сказал Отцу Серафиму: тебя много беспокоя обоих полов люди, и ты всех без всякого различия пускает к себе. Отец Серафим привел на сие в пример Илларион Великого, который не велел затворять дверей ради странников; положим, сказал он, что я затворю двери келлии мое! но тогда приходящие к ней люди, жаждущие слова утешения будут меня заклинать Богом и, не получа от меня ничего будут с печалию возвращаться; какой я тогда могу дать ответ на страшном суде божием?

Другой брат спросил Отца Серафима: что ты всех учишь На сие он ему ответствовал: я следую слову Божию, которое учит: Добро, еже благословити Бога и возносити имя Его словеса дел Божиих благочестно сказующих (Товит 12, 6) и учению Церкви, которая поет: не скрывай словеса Божия возвещай чудеса Его ( во вторник Страстныя седьмицы и вечерних стихирах).

Паки, некоторый брат в назидание себе спросил Отец Серафима незадолго пред кончиною его: почему мы, батюшка, не имеем такой строгой жизни, какую вели древни подвижники благочестия? Он на сие Отвечал: то того н проходим такой жизни, что не имеем на нее решимости; ежели бы имели решимость, то так же бы жили, как и древли просиявшие подвигами и благочестием Отцы, потому что благодать и помощь Божия к верным и всем сердцем ищущим Господа ныне та же, какая и прежде была; ибо по слову Божию; Иисус Христос вчера и днесь, той же и во веки (Евр. 13. 8).

Некто сказал Отцу Серафиму: тобою некоторые соблазняется. На сие он ответствовал: я не соблазняюся тем, что мною одни пользуются ,а другие соблазняются. Один богач, пришедши к Отцу Серафиму, начал говорить ему: что ты такое на себе носишь рубище? На сие он ответствовал: Иоасаф Царевич данную ему пустынником Варлаамом мантию сочел выше и дороже багряницы Царския (Чег. Мин. ноября 19-го дня). Отец Серафим часто говаривал:«Нам запрещают жить в пустыне; но первый наш Отец, Иоанн Предтеча, был пустынник».

Приближаясь к глубокой старости, за год до смерти, Старец стал чувствовать в телесных силах особенное изнеможение, и потому в пустынную свою келлию начал ходить реже также и в монастыре не всегда не всегда уже принимал к©|& посетителей. Это опечаливало некоторых; но усердные, желая непременно видеть его и воспользоваться его наставлеииями, дожидались, и проживали для сего в монастыре немалое время. За несколько дней перед смертию выходил он из келлии к-Успенскому Собору, обмерил и назначил сбоку алтаря место для могилы своей.

1833 года генваря 1-го дня в последний разпришел в Больничную церковь к ранней литургии и приобщился Святых Тайн. В сие время замечено было в нем крайнее изнеможение телесных сил; впрочем, он показывал спокойный и радостный дух.

На другой же день, то есть 2-го генваря, во время утрени он предал Господу Богу дух свой. Когда от ранней литургии вошел к нему в келлию монах Иоанн, то видя в ней Старца на коленях, стоящего перед святыми иконами с наклоненною головою, с руками пригребенными к персям, думал, что он стоит на молитве. Но приблизившись к нему, нашел его уже скончавшимся. Персть оставалась на земле, а душа была уже у Господа. Монах оный объявил о сем настоятелю в собрании всей старшей братии. Все, будучи поражены сим известием, скорбели о разлуке с таковым доблественным подвижником, который был примером всей братии и служил украшением обители...

Примечание

Отрывок взят из второго издания книги: Иеромонах Сергий «Сказа- ние о жизни и подвигах блаженныя памяти отца Серафима, Саровском пустыни иеромонаха и затворника. С присовокуплением духовных его наставлений, и начертания жизни старца Саровской пустыни схимонаха и пустынника Марка», М., 1844, с, 11 — 31. Первое издание книги — 1839 г.