Что это за новое чудо, которое
совершается и ныне? Бог и ныне
желает быть видимым для грешников -
Тот, Кто некогда, сокрывшись,
вознесся и воссел на Небесах на
Отчем престоле. Ибо Он скрылся от
взоров божественных апостолов, и
после того только Стефан, как мы
слышали, видел отверзшиеся Небеса и
сказал тогда: я вижу Сына, стоящего
одесную славы Отца (Деян. 7, 55-56). И
тут же, будто изрекший хулу, он был
побит камнями самими
законоучителями и хотя умер по
закону природы, но пребывает живым
вовеки. Однако он именно был
апостолом, был весь освящен и
преисполнен Всесвятого Духа. С
другой стороны, то было начало
проповеди, когда было множество
неверных, которые, уверовав во
Христа через апостолов, получали
благодать, которая есть дар веры. Но
что ныне значит это необычайное
дело, которое во мне происходит? Что
бы могло значить то страшное и
изумительное, совершающееся ныне?
Что это за образ человеколюбия,
являемый теперь? необычайное
богатство благости? иной источник
милости, гораздо более обильный,
чем существовавшие древле? Ибо
многие были помилованы
Божественным человеколюбием, но
они и сами привносили нечто свое:
веру и другие добродетели и
благоприятные деяния. Я же,
помышляя о том, что лишен всего
этого, ужасаюсь и не могу
переносить того, что во мне, блудном
от утробы матери, соделывает Бог,
словом создавший всю тварь. Если я
страшусь даже помыслить о том, то
как опишу это словесно? Ибо какая
рука послужит этому делу? Какая
трость начертит? Какое слово могло
бы выразить, какой язык высказать,
какие уста изрекут то, что видится
во мне происходящим и
совершающимся целый день? Ибо и в
самой ночи, и в самой тьме я с
трепетом вижу Христа, Который
отверзает мне Небеса, Сам
склоняется оттуда и видится мне
вместе с Отцом и Духом - Светом
Трисвятым. Итак, Один в Трех, и в
Одном Три именно Свет есть, конечно,
и Один Свет - Три, Свет, который
озаряет душу мою светлее солнца и
просвещает мой омраченный ум. Ведь
если бы ум мой видел, то видел бы от
начала. Но, поверьте, я был слеп и не
видел, и потому чудо тем более меня
изумляет, когда Он и око ума моего
как-то отверзает и как-то дает
видеть, и Сам есть видимый? Ибо Сам
Он светом во свете является
видящим, и наоборот, видящие во
свете Его видят, ибо видящие видят
во свете Духа, и видящие в Нем
созерцают и Сына. А кто удостоился
видеть Сына, тот видит также и Отца.
Созерцающий же Отца видит Его,
конечно, с Сыном, что и ныне, как
сказано, во мне совершается. Я и
непостижимое постигаю отчасти, и,
поражаясь великим изумлением и
одержимый страхом, созерцаю ныне
вдали ту красоту, которая незрима
из-за неприступного Света и
нестерпимой Славы.
Между тем я вижу одну только каплю
из океана, но как в капле
обнаруживается вся совокупность
вод, какого она качества и вида, как
o по краю каймы видна вся ткань или,
как говорят, по когтям видно зверя,
что это лев, так и я, объемля целое в
малом, вижу Самого Христа и Бога
моего и поклоняюсь Ему. Некоторым
же утешением для ума моего служило
уже то, что я, дабы не быть опаленным
и сожженным, как "воск от огня",
по слову пророка (Пс. 67, 3), находился
вдали от неприступного огня и стоял
среди тьмы, окутанный ею; поэтому,
выглядывая как бы через малую
скважину, я ощущал головокружение.
Живя в этой тьме и занимая ею ум, а
думая, что я словно смотрю на Небо, и
трепеща, чтобы огонь, приблизившись
более, не пожрал меня, я обрел Того
самого, Кого видел вдали, Кого видел
и Стефан в отверстых Небесах, и Кого
увидев впоследствии, Павел был
ослеплен (Деян. 9, 8). Его-то всего
поистине, как огонь, я обрел в
глубине своего сердца. Итак,
пораженный чудом и сильно трепеща,
я пришел в исступление, весь
расслабев и сделавшись совершенно
беспомощным. И, не вынося
нестерпимой славы, в ночь этих
ощущений, я обратился в бегство и,
подавленный помыслами, скрылся в
них, как бы войдя в гроб и привалив
вместо камня это тягчайшее тело, я
покрылся им и скрылся в своем
мнении от Вездесущего, от Того, Кто
некогда воскресил меня, мертвого и
погребенного. Ибо, трепеща и не в
состоянии будучи видеть его славу,
я предпочел войти и пребывать в
могиле (и обитать с мертвыми, живя и
сам в могиле), нежели быть сожженным
и совершенно погибнуть. Сидя там,
мне, блудному, должно, конечно,
беспрестанно рыдать и плакать о
том, что я потерял Возлюбленного и
лежу в могиле. Но, живя под землею,
как мертвый и камнем покрытый, я
нашел жизнь в Самом Боге - Подателе
жизни. Которому подобает слава и
честь ныне и во веки (59, 136-139)*.
* Гимн 32. Здесь отец с изумлением рассказывает о том, как он видел Бога, подобно апостолам Стефану и Павлу.
Что это за страшное таинство,
которое во мне совершается? Его ни
слово не в состоянии высказать, ни
жалкая рука моя - написать в похвалу
и славу Того, Кто превыше похвалы и
превыше славы. Ведь если
совершающееся ныне во мне, блудном,
неизреченно и неизглаголанно, то,
скажи мне, разве Податель и
Виновник этого может нуждаться в
похвале от нас или славе? Ибо не
может быть прославлен Тот, Кто уже
прославлен, как не может осветиться
или не может заимствовать света то
солнце, которое мы видим в этом
мире. Оно освещает, но не
освещается, изливает свет, но не
получает, так как имеет свет,
который изначально получило от
Творца. Итак, если Бог, Создатель
всего, сотворивший солнце, сотворил
его без недостатка, чтобы оно
светило обильным светом и не
нуждалось в чем-либо другом,
большем, то как бы мог получить
славу от меня, ничтожнейшего, Сам
Творец солнца, Который совершенно
ни в чем не нуждается и, как
Всемогущий, одним мановением и
волею все исполняет всякими
благами? Между тем и язык мой
затрудняется в словах, и ум мой хотя
и видит совершающееся, но не может
изъяснить. Он видит и хочет
высказать, но не находит слов,
потому что созерцает невидимое,
совершенно безвидное, совершенно
простое, несложное и беспредельное.
Ибо он не видит никакого начала, ни
конца, ни середины совершенно не
замечает; и как он выскажет то, что
видит? Видится же, думаю я, нечто
совокупно целое, но никоим образом
не в самой сущности своей, а через
причастие. Ведь от огня ты огонь
зажигаешь и всецело получаешь
огонь. И хотя он остается неделимым
и неоскудевающим, как и прежде,
однако сообщаемое отделяется от
первого, и так как оно есть нечто
телесное, то разделяется на много
светильников. То же, как нечто
духовное и неизмеримое, пребывает
совершенно неделимым и
нерасчленяемым. Ибо, будучи
сообщаемо, оно не разделяется на
части, но и остается неделимым, и во
мне бывает, восходя во мне, внутри
моего жалкого сердца, как солнце
или диск солнца, шаровидный и
световидный, ибо оно - пламя. Не
знаю, как сказано, что мне сказать о
нем? И хотел я молчать (о если бы я
мог!), но страшное чудо возбуждает
сердце мое и отверзает
оскверненные уста мои. Говорить и
писать даже и не хотящего меня
заставляет Тот, Кто воссиял ныне в
моем мрачном сердце, Кто показал
мне дивные дела, которых не видели
очи, Кто снисшел в меня, как
последнего из всех. Кто сделал меня
сыном и учеником апостола*, меня,
говорю, которым обладал страшный
дракон-человекоубийца, меня, прежде
служившего всякому беззаконию.
Предвечное Солнце, воссиявшее во
аде напоследок и озарившее и мою
омраченную душу, даровавшее мне
невечерний день (что невероятно для
подобных мне нерадивых и ленивых),
исполнившее нищету мою всякими
благами, Ты Само даруй мне и слово, и
речь, чтобы поведать всем о Твоих
чудесных действиях, которые Ты и
ныне творишь с нами - Твоими рабами,
чтобы и спящие во тьме лености и
утверждающие, что грешникам
невозможно спастись и быть
помилованными, как спаслись и
помилованы Петр и прочие апостолы,
святые, преподобные и праведные,
познали и уразумели, что для Твоей
благости это легко было, и есть, и
будет, чтобы и мнящие, что имеют
Тебя - Свет всего мира, и, однако,
говорящие, что не видят Тебя, не
живут во свете, не просвещаются и не
созерцают Тебя непрестанно.
Спаситель, познали, что Ты не
воссиял в их уме, не вселился в их
нечистое сердце, и они напрасно
утешаются пустой надеждой, думая по
смерти увидеть Твой свет. Ибо залог
этого еще отсюда и Твоя печать
здесь, конечно, от Тебя, Спасе,
дается десным овцам. Ведь если
смерть каждого есть заключение
жизни, и после смерти для всех равно
наступит состояние
бездеятельности и никто не сможет
сотворить ничего ни доброго, ни
злого, то каждый, конечно, каким
окажется тогда. Спаситель мой,
таким и будет. Это-то и устрашает
меня, Владыко, это заставляет меня
трепетать, от этого истаивают все
мои чувства. Как слепец, умерев и
преставившись туда, не увидит уже
солнца, хотя по воскресении он
снова получит свет очей, так и тот,
кто умрет, имея ослепленный ум, не
узрит Тебя, Боже мой, умное Солнце,
но, отойдя из тьмы, переселится во
тьму и навеки будет удален от Тебя.
Никто из людей, верующих в Тебя,
Владыко, никто из крестившихся во
имя Твое не стерпит этой великой и
ужасной тяготы разлучения с Тобой,
Благоутробный, потому что это
страшная скорбь, ужасная,
нестерпимая и вечная печаль. Ибо
что может быть хуже отлучения от
Тебя, Спаситель? Что мучительнее,
чем разлучиться с Жизнью и жить там
наподобие мертвого, лишившись
жизни, вместе с тем быть лишенным и
всех благ, потому что удаляющийся
от Тебя лишается всякого блага? Ибо
тогда будет не так, как теперь на
земле. Ведь ныне неведущие Тебя
наслаждаются здесь телесно и
веселятся, резвясь, как неразумные
животные. Имея то, что Ты дал в
наслаждение жизни, и только на это
взирая, они думают, что так будет и
по исходе души из этой жизни. Но
плохо загадывают, плохо мудрствуют
утверждающие, что они хотя и не с
Тобою, но будут в упокоении, для
которого они уготовляют и некое
место - о безумие! - непричастное ни
свету, ни тьме, находящееся вне
Царствия, но и вне геенны, вдали и от
чертога, и от огненного мучения. В
него эти несчастные и желают
прийти, говоря, что они не нуждаются
в Твоей вечной славе или Царстве
Небесном, но будут в упокоении. О,
каково помрачение их! О неведение! О
жалкое состояние и пустые надежды!
Нигде об этом не написано, так как
нигде этого не будет. Но
сотворившие божественные дела
будут находиться во свете будущих
благ, а делатели зла - во тьме
наказаний. Посередине же будет
страшная пропасть, разделяющая
одних от других, как Сам Ты открыл,
уготовавший это (Лк. 16, 26). Ибо эта
пропасть посередине будет ужаснее
всякой пытки и муки для того, кто
несчастным образом стремглав летит
и низвергается в эту бездну мучений
и хаос погибели, откуда трудно
взойти находящимся в муках, чтобы
перейти на землю праведных. Поэтому
они предпочли бы ужасным образом в
огне обратиться в пепел, чем
ввергнуть себя в эту страшную
пропасть. Итак, желающие быть там по
смерти достойны многих слез и
рыданий, так как, будучи совершенно
бесчувственны, подобно
бессловесным животным, они сами
себе накликают погибель и сами себя
прельщают.
Ты, Христос,- Царство Небесное, Ты -
земля кротких. Ты - рай зеленеющий,
Ты - чертог Божественный, Ты -
неизреченная таинница. Ты - общая
для всех Трапеза, Ты - Хлеб Жизни, ты
- Питие совершенно новое. Ты - и чаша
воды, и вода жизни, Ты - для каждого
из святых светильник неугасимый. Ты
- и одеяние, и венец, и раздаятель
венцов. Ты - радость и упокоение. Ты -
блаженство и слава. Ты - веселие. Ты
и радование. И благодать Всесвятого
Духа Твоего, Боже мой, подобно
солнцу воссияет во всех святых; и
среди них воссияешь Ты -
неприступное Солнце. И все они
будут озаряемы по мере веры и дел,
надежды и любви, очищения и
просвещения от Духа Твоего, единый
долготерпеливый Боже и Судия всех,
для которых в различные обители и
места вменятся различные степени
светлости и степени любви, и,
наоборот, степень созерцания Тебя
каждым будет степенью величия его,
славою, наслаждением и честью - для
различения чудных обителей и жилищ.
Это и есть различные палаты, это
обители многие (Ин. 14, 2), это
блестящие одежды высоких
достоинств, разнообразнейшие
венцы, драгоценные камни и жемчуга,
неувядающие цветы, имеющие чудный
вид, это - постели и ложа, столы и
престолы и все, что только есть
приятнейшего для наслаждения,-
было, и есть, и будет созерцание
одного Тебя. Итак, если не видящие
Твоего света, как сказано выше, и
Тобою не видимые, но удаленные от
Тебя лишаются созерцания Тебя,
заключающего все блага, то где они
найдут упокоение? Где найдут
беспечальное место? Где вселятся
они, не сделавшись правыми? ибо
"непорочные будут обитать пред
лицем Твоим" (Пс. 139, 14), потому что
Ты вообразился в их правом сердце, и
они с образом Твоим, Христе мой,
обитают в Тебе.
О чудное дело, о дивный дар
благости! люди бывают в образе Бога,
и в них воображается Тот, Кто для
всех невместим,- Бог неизменный и
непреложный по естеству. Который
благоволит обитать во всех
достойных, чтобы каждый имел внутри
всего Царя, и самое Царство, и все,
относящееся к Царству, и блистал
светлее лучей этого видимого
солнца, подобно тому как воссиял
воскресший Бог мой. И предстоя Тому,
Кто так их прославил, они пребудут в
изумлении от преизбытка славы и
непрерывного возрастания в них
Божественной светлости. Ибо
преуспеянию вовеки не будет конца,
так как остановка или замедление в
возрастании положили бы конец
Бесконечному, внесли бы постижение
совершенно Непостижимого, и
Невместимого всеми сделали бы
предметом пресыщения. Но полнота и
слава света Его будет бездной
преуспеяния и началом без конца.
Как имеющие Бога вообразившимся
внутри, они, святые, предстоят Тому
Самому, Кто блистает неприступным
светом; таким образом, конец в них
является началом славы; излагая же
яснее свою мысль, скажу, что в конце
они будут иметь начало и в начале -
конец. Совершенно Полный, согласись
со мною, не нуждается в прибавлении,
и устремленные за Бесконечным не
достигают конца. Ибо если прейдет
это видимое небо, и земля, и все, что
на земле (разумей, о чем я сказал), то
возможно ли будет уловить место,
где ты найдешь конец, не говорю
телесный, но сможешь ли ты хотя бы
умом обнять полноту бестелесного
мира? Он же не мир есть, но воздух,
как прежде было, и не воздух, но
невыразимое пространство, которое
называется "всё" (универс)** и
есть совершенно бесконечная
бездна, отовсюду с разных сторон
равно целостная, и это "всё"
наполнено Божественным Божеством.
Итак, делающиеся причастными Его и
в Нем обитающие как могут всего Его
обнять, чтобы даже пресытиться Им?
Или как, скажи мне, они достигнут
конца Бесконечного? Невозможно это
и совершенно неосуществимо. Такая
мысль совершенно не может и в ум
прийти святым, ни здесь, во плоти
сущим, ни в Боге преставившимся.
Ибо, покрываясь светом
Божественной славы, озаряясь, и
сияя, и наслаждаясь этим, они с
полной и всецелой уверенностью
поистине знают, что
совершенствование их будет
бесконечным и преуспеяние в славе -
вечным. Где же будут стоять,
недоумеваю я, отпадающие от Бога и
далеко отстоящие от Того, Кто везде
находится? И поистине, братия, это -
чудо, исполненное великого ужаса, и
чтобы хорошо уразуметь его и не
впасть в ересь, как бы не доверяя
глаголам Божественного Духа,
требуется рассуждение ума
просвещенного. Хотя и они будут
находиться внутри "всего", но
поистине вне Божественного Света и
вне Бога. Ибо подобно тому как
слепцы, не видящие сияющего солнца,
хотя и всецело, со всех сторон
бывают освещаемы им, однако
остаются вне света, удаленные от
него чувством и отсутствием зрения,
так и Божественный свет Троицы есть
во "всем", но грешники,
заключенные во тьме, и среди него не
видят, его и совершенно не имеют
божественного познания и чувства.
Опаляемые и осуждаемые собственной
совестью, они будут иметь
неизреченное мучение и невыразимую
скорбь вовеки. Преподобный Симеон
Новый Богослов (59, 117-123)***.
* Преподобный Симеон говорит
здесь о своем духовном отце -
Симеоне Благоговейном.
** Ср. 1 Кор. 15, 28. - Примеч. пер.
*** Гимн 27. О Божественном озарении и
просвещении Духом Святым; и о том,
что Бог есть единственное место, в
котором все святые по смерти имеют
упокоение; отпавший же от Бога
нигде в другом месте не будет иметь
упокоения в Будущей Жизни.
| предыдущий материал | оглавление | продолжение... |