Когда после долгого времени уединения в келлии твоей, среди дел, и труда, и хранения того, что сокровенно, и при воздержании от всякого повода для чувств осенит тебя сила безмолвия, ты встретишь сперва радость, по временам без причины овладевающую душою твоею, и потом отверзутся очи твои, чтобы по мере чистоты твоей видеть крепость твари Божией и красоту создания. И когда ум путеводится чудом этого видения, тогда и ночь и день будут для него едино в славных чудесах созданий Божиих. И с этого времени страстные чувства в самой душе похищаются приятностью этого видения; и в нем-то, в следующем за ним порядке, начиная с чистоты и выше, восходит ум еще на две ступени мысленных откровений (55, 185-186).
Возгорается ли в тебе внезапно
радость, ни с чем не сравнимым
наслаждением своим заставляющая
умолкнуть язык? Источается ли
непрестанно из сердца некое
удовольствие, увлекая всецело ум?
По временам неощутимо во все тело
входит какое-то услаждение и
радость, и плотский язык не может
выразить этого, пока все земное не
будет при этом памятовании
почитаться прахом и тщетою. Ибо это
истекающее из сердца услаждение
иногда в час молитвы, иногда во
время чтения, а иногда также
вследствие непрестанного занятия и
продолжительности мысли согревает
ум. А эта радость чаще всего бывает
без этих поводов, и очень часто во
время простой работы, и так же часто
по ночам, когда находишься между
сном и пробуждением, как бы во сне и
не во сне, бодрствуя и не бодрствуя.
Но когда найдет на человека это
услаждение, бьющееся во всем теле
его, в этот час думает он, что и
Царство Небесное не что иное есть, а
это же самое (55, 196).
Когда по действию благодати
внезапно бывают в нас великие
помыслы и, как сказал святой Марк,
бываем в изумлении при мысленном
созерцании высшего естества, когда
приближаются к нам Ангелы,
исполняют нас созерцания, тогда все
противное удаляется, и во все то
время, в которое человек бывает в
подобном состоянии, продолжаются
мир и несказанная тишина. Но когда
приосенит тебя благодать и
приблизятся к тебе святые Ангелы,
ограждающие тебя, и при этом
приближении отступят все
искушающие, ты не превозносись и не
помышляй в душе, что достиг тихой
пристани и неизменяемого воздуха, и
совершенно вышел из этого недра
противных дуновений, и нет уже
более врага, и злой встречи, потому
что многие возмечтали это и
подверглись опасности, как сказал
блаженный Нил. Или не думай также,
что ты выше других, и ты достоин
такого состояния, а другие
нисколько не достойны по житию их;
или, поскольку не имеют они
достаточного знания, то и лишаются
подобных дарований, а ты имеешь на
это право, потому что достиг
совершенства святости, и духовной
степени, и неизменяемой радости.
Напротив, рассмотри лучше в себе
нечистые помыслы и те
неблагоприличные образы, какие
утвердились в уме твоем во время
обуревания, в час смятения и
беспорядочности помыслов,
незадолго до этого восстававших
против тебя в слепом омрачении.
Подумай, как быстро и уклонился ты в
страсти, и беседовал с ними в
омрачении ума, не устыдился и не
ужаснулся Божественного видения,
дарований и даров, какие ты принял.
И знай, что все это к смирению
нашему навел на нас Божий Промысл,
который о каждом из нас промышляет
и устраивает, что кому полезно. А
если превознесешься дарованиями
его, оставит тебя и совершенно
падешь в том, в чем будешь искушаем
одними помыслами.
Наконец, знай, что устоять - не твое
и не добродетели твоей дело,
совершит же это благодать, которая
носит тебя в ладонях своих, чтобы ты
не приходил в боязнь. Это вложи себе
в мысль во время радости, чтобы не
превознесся помысел, как сказал наш
святой отец. И плачь, и проливай
слезы, и припадай при воспоминании
о своих грехопадениях во время
попущения, чтобы избавиться этим и
так приобрести смирение. Впрочем,
не отчаивайся, и помыслами смирения
умилостивив Бога, сделай
простительными грехи свои (55,
201-202).
Смотри, какие блага порождаются от подвигов. Нередко бывает, что человек преклонил колени к молитве, и руки его воздеты к небесам, лицо устремлено на крест Христов, и все помышления свои собирает он воедино в молитве к Богу. И пока человек молится к Богу со слезами и умилением, в тот самый час вдруг внезапно вскипает в сердце его источник, изливающий услаждение, тело его расслабляется, закрываются глаза, лицо поникает к земле, и помышления его изменяются, так что не может он сделать поклона от радости, возбуждающейся во всем теле его. Обрати внимание, человек, на то, что читаешь. Ибо если ты не будешь подвизаться, то не обретешь, и если не будешь с горячностью стучать в двери и непрестанно пребывать при них в бдении, то не будешь услышан (55, 288-289).
Когда приблизится время воскреснуть в тебе духовному человеку, тогда возбуждается в тебе омертвение для всего, возгорается радость в душе твоей, не уподобляющейся тварям, и помыслы твои заключаются внутри тебя тою сладостью, какая в сердце твоем (55, 403).
Бывает смирение по страху Божию, и бывает смирение из любви к Богу. Иной смирен по страху Божию, другой смирен по радости, а смиренного по радости сопровождают великая простота, сердце возрастающее и неудержимое. Преподобный Исаак Сирин (55, 412).
Истинная радость христиан состоит в Боге. Это их сокровище, утешение, радость и увеселение. Они тому радоваться должны, что веруют и работают Богу не такому, каковы были и есть боги языческие, бездушные, глухие, немые, слепые, "серебро и золото, дело рук человеческих" (Пс. 113, 12-15), но работают Богу живому, бессмертному, присносущному, премудрому, всемогущему, все в руке Своей содержащему, о всех промышляющему, благому и милостивому Создателю и Промыслителю своему. Об этом радоваться велит им Дух Святой: "Радуйтесь, праведные, о Господе" (Пс. 32, 1) и через апостола повелевает всегда радоваться: "Радуйтесь всегда в Господе; и еще говорю: радуйтесь" (Флп. 4, 4) (104, 1572).
Не может там не быть радости, где любовь, ибо любовь порождает радость, а "Бог есть любовь" (1 Ин. 4, 8, 16); и потому где Бог со Своею благодатью, там и радость. А поскольку это сокровище, радость духовную, имеют внутри себя и всегда и везде носят ее в себе, то ничто ее отнять не может: ни счастье и несчастье мира сего, ни честь, ни бесчестие, ни богатство, ни нищета, ни болезнь, ни раны, ни скорбь, ни узы, ни темницы, ни сама смерть. Истинно же любящему Бога и страдать ради Любимого радостно... Так святые мученики с радостью себя предавали на мучение и на смерть за имя сладчайшего Господа Иисуса, как на сладкий духовный пир. И чем большую кто имеет любовь, тем большую чувствует в себе радость, тем безбоязненнее подвизается за имя Христа (104, 1574-1575).
Вера порождает радость и веселье в сердце верующего. Радость эта не о пище и питии, не о чести, не о богатстве, золоте, серебре, не о прочем, чему сыны века сего радуются, ибо эта радость плотская. Но есть радость духовная, радость о Господе Спасе, о благости и человеколюбии Его, утешение и спокойствие в совести, как учит апостол: "оправдавшись верою, мы имеем мир с Богом через Господа нашего Иисуса Христа" (Рим. гл. 5). Ибо святое Евангелие есть радостная весть, и вера есть сердечное принятие Евангелия, поэтому приемлющие его непременно приемлют и духовную радость в сердцах, как написано о страже темничном, упоминаемом в Деяниях апостольских: "и возрадовался со всем домом своим, что уверовал в Бога" (Деян. 16, 34). Потому эта радость во многих местах святого Писания предлагается верным, как сладостная духовная пища, что и в Псалмах, Евангелии и апостольских посланиях заметить можно. Святитель Тихон Задонский (104, 1575-1576).
Эта радость есть предвкушение вечной радости, некоторую часть которой истинные христиане чувствуют уже теперь. Тогда же совершенно насытятся "от тука дома Твоего, и из потока сладостей Твоих" (Пс. 35, 9)... когда "возлягут с Авраамом, Исааком и Иаковом" и прочими патриархами, пророками, апостолами, мучениками и всеми благословенными "в Царстве Небесном" (Мф. 8, 11). Этого сладчайшего и совершеннейшего пира желают с Давидом: "когда приду и явлюсь пред лице Божие" (Пс. 41, 3) (104, 1573).
Явный знак любви Божией есть сердечная радость о Боге. Ибо что любим, о том и радуемся. Так и Божия любовь без радости быть не может. И насколько человек чувствует в сердце своем сладость любви Божией, настолько и радуется о Боге. Ибо любовь, как сладчайшая добродетель, без радости ощущаться не может. Как мед услаждает гортань нашу, когда вкушаем его, так увеселяет сердце наше любовь Божия, когда вкушаем и видим, "как благ Господь!" (Пс. 33, 9). Такая радость о Боге изображается во многих местах святого Писания, и особенно в святых псалмах. Эта радость духовная, небесная и есть предвкушение сладости Вечной Жизни (104, 1574).
Божия благодать учит человека радоваться о Боге Спасе своем и порождает в сердце его истинную радость, духовную, небесную, и некое восхищение, и играние, и покой, и мир в совести его: все это - предвкушение Вечной Жизни, крупицы от Небесной Трапезы, падающие на сердце человеческое (104, 1571).
Радость эта станет совершенной в Будущем Веке, где откроется прекрасное и вечное Солнце и неизреченно увеселит любящих и видящих Его, когда увидят Его не "как бы сквозь тусклое стекло", но "лицем к лицу" (1 Кор. 13, 12) и будут насыщаться этим сладким лицезрением без конца и сытости, и наследуют все блага, ибо "не видел того глаз, не слышало ухо, и не приходило то на сердце человеку, что приготовил Бог любящим Его" (1 Кор. 2, 9). Святитель Тихон Задонский (104, 1573).
Ты знаешь во мне, о Христе,
делателя всякого беззакония и
поистине сосуд всевозможных
пороков; это знаю и я, и исполнен
позора и стыда; мною овладела
гнетущая печаль и сердце мое
одержимо непереносимой скорбью. Но
таинственно воссиявший мне свет
лица Твоего прогнал помыслы,
изгладил скорбь и низвел радость в
смиренную душу мою. Итак, я и хотел
бы, Христе, печалиться, но печаль не
пристает ко мне. Печалюсь же я
скорее о том, чтобы за эту радость
не погибнуть и не лишиться мне,
несчастному, будущей радости. Но не
лиши меня ее, Владыко, никогда - ни
ныне, ни в Будущем Веке, Царь мой!
Ибо созерцание лица Твоего есть
радость: не Ты ли. Боже мой,
являешься всяким и единственным
благом? Но, доставляя видящим Тебя
всякое благо. Ты исполняешь им по
причастию и общению тех, на которых
взираешь, не тех, которые говорят об
этом, увы! как только о будущем, но
тех, которые и ныне, находясь в теле,
являются достойными Тебя, то есть
очистившихся через покаяние. Ты и
Сам видишь их, и им даешь ясно
видеть Тебя, отнюдь не в привидении
или воображении ума, и не одной
только памятью, как думают
некоторые, но самою истиною
божественного и страшного дела, во
исполнение поистине божественного
Домостроительства. Ибо Ты тогда
соединяешь разделенное, будучи
Богом спасения для всех грешников.
Ибо принявшие Крещение Твое от
младенчества и недостойно его
прожившие всю жизнь будут иметь
большее осуждение, нежели не
крещеные, ибо они поругали, по
словам Твоим (Евр. 10, 29), святую
одежду Твою. И Ты, Спаситель, хорошо
зная это, даровал нам для
вторичного очищения покаяние,
запечатлев его благодатию Духа,
которую впервые мы получаем от
Крещения. Так как Ты не сказал, что
благодать подается только через
воду, но скорее через Духа и
призывание Троицы. Итак, когда мы
крещаемся, будучи не сознающими
себя детьми, как несовершенные, мы и
благодать принимаем несовершенным
образом, получая только разрешение
от первого преступления. Ради этого
одного, думаю, Ты и повелел, Владыко,
совершать эту божественную купель,
через которую крещаемые входят
внутрь виноградника, получая
искупление от тьмы, ада и смерти и
совершенно освобождаясь от тления.
Виноградник же, думается мне, есть
рай, из которого ниспали мы, опять
воззванные в него. И каким был тогда
Адам до грехопадения, такими
делаются и все сознательно
крестившиеся, кроме тех, которые по
нечувствию не приняли умного
чувства, производимого действием
нисходящего Духа. Подобным же
образом все мы, как Адам, получаем и
заповеди для делания и хранения их.
Эти заповеди, понимаемые духовно,
составляют духовный и божественный
закон, который посредством тела
через делание исполняется телесно.
Так как человек двояк, то он
нуждается и в двояком законе. Если
бы он не вознерадел, то и от добра не
отпал бы. Ибо душа одна не может
делать добра, но и тело, если оно
совершает дела без божественного
ведения, не лучше рабочего вола или
вьючного животного.
Итак, призванные через Крещение
Твое в виноградник Твой, то есть в
рай, и вступив в него, сделавшиеся
совершенно безгрешными и святыми,
подобно тому, каким был
первозданный Адам, затем
вознерадевшие об этом спасении и
несказанном Промышлении Твоем,
сделавшие дела худшие, нежели Адам,
презрев человеколюбие Твое и не
рассуждая о купели Крещения через
Божественного Духа - этом деле
страшного Домостроительства
Твоего, как могут они вместе с
грехами своими удержать за собою и
пребывание внутри рая, что по
мнению многих возможно? Как будут
допущены в него те святые, которые
вновь осквернились*, осквернив,
Христе мой, хитон Твой пороками? Да
и возможно ли допустить, чтобы Ты,
Чистый и Святой, хоть
сколько-нибудь мог обитать внутри
их грязных сердец? Прочь, сказал
Бог, да не будет он** чадом Моим.
Ибо тебе известно***, что и ты
крестился, но потом осквернился,
как грешил ты, будучи отроком, как
неразумно заблуждался. Ты знаешь,
сколько ты плакал, сколько
сокрушался, как ты отрекся затем от
всего мира, будучи едва отмолен
отцом твоим Симеоном ****. Сначала
умным только образом через умное
чувство Я удостоил тебя голоса, а
потом и луча и после этого
человеколюбиво явился тебе, как
Свет. Затем, приняв вид малого
огневидного облака, сидящего
вверху на голове твоей, Я доставил
тебе одно только созерцание образа
и слезы от изумления с великим
умилением. Я попалил страсть плоти
и мрак головы твоей, так что от них
произошел, как ты знаешь, запах
сожженного в огне мяса ее. Ты
совершенно забыл о тех бедствиях
после этого и о той скорби, какую
пришлось тебе претерпеть тогда. Но
Я, как Бог Всеведущий, знаю ту веру и
то смирение, какие ты имел к отцу
твоему, и то совершенное отречение
воли твоей, которое вменяется у
Меня в мученичество. Ибо не имеющий
собственной воли совершенно
умирает и обретается в Моей воле,
потому что он живет во Мне. Итак,
вследствие того, что ты был почти
таковым, и он ***** ежедневно понуждал
Меня, благого по природе, своими
слезами, Я начал, как ты знаешь, чаще
являться тебе, мало-помалу очищая
душу твою покаянием и сжигая
находящееся в тебе вещество
страстей - эти не плотские или
вещественные, но незримые терния,
как бы мрачные тучи, как бы густую
мглу и тьму. После того как ты
просветился, разумеется, постом и
трудами бдения, молитвы и всякого
злострадания и омылся
беспрестанными горячими слезами в
молитве, в пище и еще более в питии,
Я едва сделал тебя удобовместимым
сосудом; и не только
удобовместимым, но и очищенным в
огне, чтобы пребывать тебе в нем
(внимай) неопалимым. Сделав тебя
таким образом таковым, как ты видел
тогда, летавший вокруг тебя и
окружавший тебя Свет, будучи сам по
природе неприступен, весь вошел в
тебя и чудным образом изменил тебя
прекрасным изменением.
Итак, если ты не всеми твоими делами
будешь служить Ему (т. е. Мне), но под
некоторым предлогом или без
предлога допустишь в сердце хотя
малый неприязненный помысел против
кого-либо и выскажешь его словом
или только худо подумаешь о нем, и
если при этом горячо, со слезами не
раскаешься, удалив от себя
покаянием неприязненный помысел, а
равно и всякое дурное расположение
сердца, то этот Свет не будет
пребывать в тебе, потому что Он есть
Божественный Дух, сопребывающий со
Мною и Отцом, как Мне единосущный,
но тайно и внезапно улетит от тебя,
как зашедшее солнце, и, скрывшись
как бы во мгновение ока, перестанет
быть видимым. Как, в самом деле,
может Он пребывать в душе
совершенно не очищенной и не
пришедшей в чувство покаяния? Или
как могла бы снести природу
нестерпимого огня та душа, которая
исполнена терния страстей и греха?
Как бы она вместила сущность
совершенно невместимую? Как, будучи
тьмою, она соединилась бы со Светом
неприступным и не исчезла бы от Его
присутствия? Нет, чадо, это никоим
образом и совершенно невозможно,
потому что Я удален от всех тварей.
Когда же Я - Творец всего - сделался
тварью, то Я только по плоти стал
подобен людям, восприняв также,
подобно им, и душу и ум. Сделавшись
же Сам человеком, Я не сделал тогда
через это всех людей богами, но
только через веру и соблюдение Моих
заповедей, через Крещение и
божественное Причастие Страшных
Таин Моих, Я всем даю жизнь. Говоря:
жизнь, Я разумею Божественного Духа
Моего. Однако пусть знают и то
имеющие в сердцах своих Духа Моего
сияющего, что они имеют, по словам
апостола Павла, Того, Кто взывает к
Отцу Моему и ко Мне, говоря через
них: "Авва, Отче!" (Рим. 8, 14-15).
Ибо так как они сделались чадами
Божиими, то, познавая Меня, с
дерзновением взирают на Меня и
называют Меня Отцом. Божественный
же Дух к каждому из них, имеющих Его
ныне, совершенно истинно говорит в
них: о чада, не бойтесь! Вот Я, как
видите, внутри вас нахожусь и
сопребываю. Раз навсегда Я
освобождаю вас от тления и смерти и
делаю вас чадами и друзьями
Божиими. Вот кем Я вас сделал!
Радуйтесь о Господе!
Итак, пусть это будет у людей
истинным признаком тех, которые
соделались сынами Божиими и
наследниками и имеют воспринятого
ими Божественного Духа Моего.
Отсюда они и христианами
называются не по имени, но
действительно, делом и истиной. Это
достоверное и вожделенное дело
бывает с теми, которых Ты, Христе
мой, ясно предведал и через
Божественного Духа дал им быть
сообразными Твоему образу. Для
таковых, как для званных Тобою в
неизреченную радость, это всегда и
везде бывает возможно вовеки. Для
всех же прочих это кажется
невозможным, для тех, которые,
клевеща, совершенно не верят этому
и, обольщаясь в собственных мыслях,
думают успокоиться, безумные, на
пустых надеждах. Говоря свысока и
тонко, выражаясь изысканными
словами и толкуя все это в
отношении к тому, что им любезно,
они совершенно небрегут о Твоих
страшных заповедях. Не желая искать
Тебя, они мнят, что имеют Тебя, если
же признаются, что не имеют Тебя, то
проповедуют, что Ты совершенно
неуловим для всех, и как будто никто
из людей не может видеть Тебя, и что
нет никого, кто превосходил бы их
знанием. Поэтому они учат, что Ты
либо для всех людей доступен и
уловим, либо совершенно неуловим и
недоступен. Но, как омраченные, они
и в том и в другом случае ошибаются,
не разумея вещей Божеских и
человеческих.
Даруй им свет ведения, пошли в
помощь божественный страх, дай
восстать из глубины зломудрия и
прийти в сознание и чувство того,
что они находятся в яме, сидят во
тьме, не видя Божественного Света, о
котором они берутся говорить и
свидетельствовать, не веря тому,
что и ныне есть видящие Тебя. Если
Ты не озаришь их Светом Твоим и если
они сознательно не увидят его, то
как они вполне поверят тому, что Ты
являешься достойным, собеседуешь с
ними и живешь в них ныне и вовеки,
как в друзьях и верных рабах Твоих,
по слову Твоему. Но Ты Бог верных, а
не неверных. Поэтому Ты совершенно
не взираешь на них, ибо как Ты,
Спаситель, покажешь им Свет лица
Твоего, когда они, отрекаясь от
Тебя, утверждают, что вечный Свет
Твой не светит в душах святых?
Никак, если они не приобретут, по
слову Твоему, великой веры и не
станут усердно хранить Твоего
Божественного закона, отдавшись
ради Тебя даже до смерти на
истинное делание Твоих премудрых
заповедей. Итак, это - спасение всех
спасающихся, и нет иного пути
спасения, как сказал Ты, о Боже мой!
Подай милость, подай милость. Спасе,
тем, которые нуждаются в Тебе ныне и
присно и во веки веков. Аминь (59,
36-41)******.
* И не покаялись, разумеется. Ведь
раньше св. отец упоминал о покаянии,
которое дано нам для вторичного
очищения. - Примеч. пер.
** Из дальнейших слов видно, что
Симеон говорит здесь о себе самом. - Примеч.
пер.
*** Продолжая и далее вести речь как
бы от лица Божия, преп. Симеон
припоминает здесь важнейшие
события из своей жизни. - Примеч.
пер.
**** Преп. Симеон разумеет в данном
случае своего духовного отца -
Симеона Благоговейного. - Примеч.
пер.
***** Т. е. Симеон Благоговейный. - Примеч.
пер.
****** Гимн 3. О том, что Святой Дух
пребывает в тех, которые сохранили
чистым Святое Крещение; от
осквернивших же его Он отступает.
Плачу и сокрушаюсь я, когда меня
озаряет Свет, и я вижу нищету свою и
познаю, где нахожусь, и в каком
бренном мире я, смертный, обитаю.
Веселюсь же и радуюсь, когда
помышляю о данном мне от Бога
назначении и славе, видя всего себя
украшенным невещественным
одеянием, как бы Ангела Господня.
Итак, радость эта возжигает во мне
любовь к Тому, Кто подает ее и
изменяет меня,- Богу. Любовь же
источает слезные потоки и еще более
просвещает меня. Послушайте вы,
согрешившие, как и я, против Бога,
постарайтесь ревностно
подвизаться в делах (благих), чтобы
получить вам и удержать вещество
невещественного огня (говоря:
вещество, я показал Божественную
сущность) и возжечь умный
светильник души, дабы сделаться
солнцами, светящими в мире и совсем
невидимыми для живущих в мире,
чтобы стать как бы богами,
содержащими внутри себя всю славу
Божию, в двух сущностях, то есть в
двух природах, двух энергиях и двух
волях, как говорит Павел (Рим. 7, 14-25).
Ибо одна воля - скоропреходящей
плоти, другая - Духа и иная - души
моей. Однако я не трояк, но двояк,
как человек: душа моя неизъяснимо
связана с плотью. И все же каждая (из
частей) требует свойственного себе,
как тело еды, питья, сна, что я
называю земными желаниями плоти.
Когда же тело отделится от души, то
ничего этого не ищет, но бывает
мертвым и бесчувственным,
наподобие глины. Всякое же желание
(воля) души человеческой, мне
думается, едино. Поэтому кто
сочетал свою волю с Божественным
Духом, тот сделался богоподобным;
восприняв в сердце Христа, он
(поистине) стал христианином от
Христа, имея в себе вообразившимся
единого Христа, совершенно
неуловимого и поистине
неприступного для всех тварей. Но, о
природа непорочная! Сущность
сокрытая, человеколюбие для многих
неведомое, милосердие для
неразумно живущих невидимое,
существо неизменное, нераздельное,
трисвятое, свет простой и
безвидный, совершенно несложный,
бестелесный, нераздельный и
никакою природой неуловимый, каким
образом Ты, о Царь, был видим, как и
я, познаваем сидящими во тьме, носим
на руках Твоей Святой Матери,
связываем, как убийца, телесно
страдал, как злодей, желая, конечно,
меня спасти и опять возвести в рай
славы? Таково Твое
Домостроительство, Слово, таково
пришествие, таково благоутробие
Твое и человеколюбие, бывшее ради
всех нас людей - верных и неверных,
язычников, грешников и святых. Ибо
явление Твое сделалось общим для
всех спасением и искуплением.
Происходящее же сокровенно во
мне, блудном, и частным образом
совершающееся в известной
неизвестности, то есть ведомо для
меня, неведомо же для других, какой
язык изречет? Какой ум изъяснит?
Какое слово выразит, чтобы и рука
моя могла написать это? Ибо
поистине, Владыко, страшно и ужасно,
и превосходит слово то, что мне
видится Свет, Которого мир не имеет,
и меня любит Тот, Кто не пребывает в
этом мире, и я люблю Того, Которого
отнюдь нет среди видимого. Сидя на
ложе, я нахожусь вне мира, и,
пребывая в своей келлии, вижу Того,
Кто вечно пребывает вне мира и Кто
соделался человеком в мире, с
Которым я и беседую, дерзко же будет
сказать - Которого и люблю*, и Он
меня любит*. Одно созерцание Его
служит для меня пищей и прекрасным
питанием; соединяясь же с Ним, я
восхожу превыше небес и знаю, что
это истинно и достоверно бывает.
Где же тогда находится это тело - не
знаю. Знаю, что пребывающий
недвижимым нисходит ко мне. Знаю,
что по природе невидимый - видится
мне. Знаю, что далеко отстоящий от
всей твари воспринимает меня
внутрь Себя и скрывает в объятиях, и
я нахожусь тогда вне всего мира. С
другой стороны, и я, смертный и
ничтожный, среди мира внутри себя
созерцаю всего Творца мира, и знаю,
что не умру, пребывая внутри самой
Жизни и имея всецелую, внутри меня
возрастающую Жизнь. Она и в сердце
моем находится, и на Небе пребывает;
здесь и там Она видится мне в равной
мере блистающей. Но могу ли я хорошо
уразуметь, каким образом это
бывает? И в состоянии ли я высказать
тебе хотя бы то, что понимаю и вижу?
Ибо поистине совершенно невыразимо
то, чего око не видело, ухо не
слышало, и что на сердце плотское
никогда не приходило (Ис. 64, 4; 1 Кор. 2,
9). Благодарю Тебя, Владыко, что Ты
помиловал меня и дал мне видеть это
и таким образом записать, и
потомкам моим поведать о Твоем
человеколюбии, дабы и ныне этим
тайнам научались народы, племена и
языки, что всех горячо кающихся Ты
милуешь, как помиловал апостолов
Твоих и всех святых,
благодетельствуешь им, почитаешь
их и прославляешь. Боже мой, как
взыскующих Тебя с великой любовью и
страхом, и к Тебе единому взирающих
- Творцу мира, Которому подобает
слава и честь, держава и величие,
как Царю и Богу и Владыке всего
(мира), ныне и всегда непрестанно во
веки веков. Аминь. Преподобный
Симеон Новый Богослов (59, 44-47)**
* Понятие "любить" в греческ.
языке выражается глаголами: агапао,
эрао, филео и др. И каждый из них
имеет свой оттенок: агапи указывает
на любовь главным образом как на
добродетель; эрос - на любовь как на
страстное влечение, страсть; филео
же означает любить в смысле вести
дружбу, иметь взаимное уважение.
Здесь в обоих случаях употреблен
глагол "филео". - Примеч. пер.
** Гимн 6. Увещание к покаянию и о том,
каким образом воля плоти,
сочетавшись с волей Духа,
соделывает человека богоподобным.
На лицах иноков обители аввы
Аполлония сияла дивная радость,
некий божественный восторг, какого
не увидишь у других людей на земле...
Если же кто-либо иногда казался
омраченным скорбью, авва Аполлоний
немедленно спрашивал о причине
печали. Часто, если брат не говорил
о причине скорби, авва сам открывал,
что таилось у того на душе...
Авва Аполлоний говорил, что не
должны предаваться скорби те, для
кого спасение - в Боге и надежда - в
Царстве Небесном. Пусть скорбят
язычники, пусть плачут иудеи, пусть
рыдают грешные - праведным прилична
радость! Если уж те, кто любит все
земное, радуются тленным и
ненадежным предметам,- нам ли не
гореть восторгом, если мы только
подлинно ожидаем небесной славы и
вечного блаженства? Не этому ли
учит нас апостол: "Всегда
радуйтесь. Непрестанно молитесь. За
все благодарите" (1 Фее. 5, 16-18). Жизнь
пустынных отцов (77, 50).
Однажды, увидев преподобного Григория Синаита, выходящего из келлии с радостным лицом, я (жизнеописатель святого) в простоте сердца спросил его, чему он радуется. Он ответил: "Душа, прилепившаяся к Богу и снедаемая любовью к Нему, восходит выше творения, живет выше видимых вещей и, наполнившись желанием Божиим, никак не может укрыться". Ведь и Господь сказал: "Отец твой, видящий тайное, воздаст тебе явно" (Мф. 6, 6); и еще: Так да светит свет ваш пред людьми, чтобы они видели ваши добрые дела и прославляли Отца вашего Небесного" (Мф. 5, 16). Ибо когда сердце ликует и веселится, ум в приятном волнении, то и лицо радостно, по поговорке: "Сердце веселится - лицо цветет". Афонский Патерик (84, 389-390).
Преподобный Серафим Саровский говорил: "Однажды я молил Господа, чтобы Он ввел меня в общение с Ним и показал мне Свои небесные обители. И Господь не лишил меня Своей милости. Он исполнил мое желание и прошение. Вот я был восхищен в эти обители, только не знаю, с телом или кроме тела. Бог знает - это непостижимо. А о той радости и сладости небесной, которую я вкушал там, сказать невозможно". После продолжительного молчания, вздохнув от глубины души, преподобный Серафим сказал своему ученику еще: "Ах, если бы ты знал, какая радость, какая сладость ожидает душу праведного на Небе, то ты решился бы во временной жизни переносить всякие скорби, гонения и клевету с благодарением... Там нет ни болезни, ни печали, ни воздыхания... Там радость и сладость неизглаголанные, там праведники просветятся, как солнце. Но если такой небесной славы не мог изъяснить и сам апостол Павел, то какой же другой язык человеческий может изъяснить славу и красоту горнего селения, в котором водворяются праведные души". Пролог в поучениях (81, 506).
Христианам посылаются многие скорби, как говорит пророк: "Много скорбей у праведного" (Пс. 33, 20). Правда, но эти скорби извне им посылаются и не отнимают душевной радости. Тело и плоть их оскорбляется, но душа в них веселится, поскольку скорби эти им посланы не как злодеям, но как христианам (1 Пет. 4, 15-16). И потому этими скорбями не погружаются, но еще более возносятся и хвалятся "скорбями, зная, что от скорби происходит терпение, от терпения опытность, от опытности надежда, а надежда не постыжает" (Рим. 5, 3-5). К тому же и скорбь терпеть ради Любимого радостно, как читаем о святых апостолах, которые "пошли из синедриона, радуясь, что за имя Господа Иисуса удостоились принять бесчестие" (Деян. 5, 41). То же читаем и о святых мучениках. И хотя случается и христианам в духовном искушении печалиться, но они эту печаль побеждают надеждой на Благость Божию, и эта скорбь им обращается в большее утешение, когда проходит то непогодное и бурное время (104, 1578-1579).
Радость эту духовную христиане должны иметь в благополучии и неблагополучии, ибо радость эта проистекает от любви Божией, которую они всегда должны иметь. Бог, как неизменная Благость и Любовь, всегда достоин любви. Он и тогда благ и милостив и нам благодетельствует, когда отнимает у нас благополучие временное; и тогда нас милует, когда бьет нас; тогда нас щадит, когда наказывает; тогда нас любит, когда опечаливает; тогда нам благотворит, когда блага Свои отнимает у нас. "Ибо Господь, кого любит, того наказывает; бьет же всякого сына, которого принимает" (Евр. 12, 6; Апок. 3, 19). Поэтому как любовь к Богу, так и последующая ей духовная радость не только в благополучии, но и в злополучии должна быть у христиан. Ибо как по радости о Боге познается истинная любовь к Богу, так та же любовь познается и в неблагополучии (104, 1580).
В благополучии и лицемеры, и злые люди радуются, любят Бога и благодарят Бога. Но когда отнимется благополучие, тогда ропщут, негодуют, печалятся, а часто и хулят и тем показывают, что они устами, а не сердцем любят Бога, как написано об израильтянах: "льстили Ему устами своими и языком своим лгали пред Ним; сердце же их было неправо пред Ним" (Пс. 77, 36-37), и тем свидетельствуют о себе, что они любят блага Божии, а не Самого Бога. Не так правое и боголюбивое сердце, которое Богу во всем покоряется и следует, не так поступает: оно и в благоденствии Бога, как благодетеля своего, благодарит и поет; и в злополучии, как благодетеля своего, признает и хвалит, и исповедуется с Давидом: "Благо мне, что я пострадал" (Пс. 118, 71); и во всякое время, веселое и печальное, с тем же псалмопевцем благословляет Его: "Благословлю Господа во всякое время; хвала Ему непрестанно в устах моих" (Пс. 33, 2). Святитель Тихон Задонский (104, 1581).
Радость о Боге сильнее здешней жизни. И кто обрел ее, тот не только не посмотрит на страдания, но даже не оглянется на жизнь свою, и не будет там других чувств, если действительно была эта радость. Любовь сладостнее жизни, и разумение по Богу, от которого рождается любовь, сладостнее меда и сота. Любовь не пожалеет принять тяжкую смерть за любящих. Любовь есть порождение познания. Преподобный Исаак Сирин (55, 165).
Как боголюбие рождает истинную сердечную и неотъемлемую радость, так самолюбие рождает ложную, прелестную и мнимую утеху, которая подобна сновидению, явившемуся и исчезнувшему, оставившему истинную сердечную печаль, угрызение совести, а в будущем веке - адское мучение, тем более жестокое и страшное, чем более грешник здесь себя любил и угождал себе. Святитель Тихон Задонский (104, 1576).
| предыдущий материал | оглавление | продолжение... |