Благодать даруется по силе веры

Многие из тех, которые происходят от рода христианского, думают, что полезно для них именоваться христианами, и не знают, что это одно только имя, которое они получают от отца или от матери или от Отечества, и само по себе оно никакой не доставляет пользы. Только если они и живут по закону Христову, становится их собственностью и имя христианина, и вера христианская. Если же они не живут по-христиански, лучше бы им и не носить имени верующих во Христа, или лучше сказать, лучше бы им не родиться. Ибо, происходя от родителей христианских, они не могли не принадлежать к верующим во Христа; потому и лучше было бы им совсем не родиться, потому что, родившись между христианами и не имея в себе ничего христианского, они большему подвергнутся мучению, нежели нечестивые. Те, которые, не происходя от рода христианского, принимают веру Христову, всякого сподобляются блага. Те же, которые, родясь от христиан, преступают закон Христов, бесчестят и Христа, и род христианский, и истинное благочестие наше. Да не будет этого с нами, родившимися от благочестивых родителей и воспитанными в христианском благочестии, но да соблюдается нами все, требуемое верою нашей, чтобы, живя по закону Христову, сподобиться нам Царствия Небесного... (60, 248).

Хорошо веровать во Христа, но надо веровать и Христу; ибо кто не верует Христу, не получает никакой пользы от того, что верует во Христа. И так надо веровать во Христа, что Он есть Бог единосущный Богу Отцу, воплотившийся ради нас, как мы сказали; но надо веровать и Христу и всем словам Его, веровать, что совершенно истинно все, что ни сказал Он, истинны обетованные Им блага, истинны и мучения, которыми Он устрашил нас.
Святые мученики веровали и в Него, веровали и Ему в том, что Он сказал: "Кто отречется от Меня... отрекусь от того и Я" и "претерпевший же до конца спасется" (Мф. 10, 33; 22). Поэтому они и Претерпевали всякие мучения до смерти, иначе как бы они захотели умереть, если бы не веровали тому, что сказал Господь? И все, которые пожили преподобно и праведно, потому жили преподобно и праведно, что веровали обетованиям и угрозам Христа Господа. Кто, веруя во Христа, говорит, что верует и Христу, а между тем ни грехов не избегает, которые Он запретил, ни добрых дел не делает, которые Он заповедал, тот есть неверный, отрекающийся от Христа, и к нему относится слово апостола: "преступлением закона бесчестишь Бога" (Рим. 2, 23). Если и говорит он, что верует Христу во всех словах Его, потому что верует во Христа, но не может исполнять заповедей Его, потому что это требует подвига и большого труда и сопряжено с большими препятствиями, то он лжет, ибо все заповеди, какие повелел Господь соблюдать апостолам, а следовательно, и нам, мы можем соблюдать даже среди мира, но не хотим, потому что слабы в вере и любви ко Христу, не имеем твердой веры и горячей любви ко Христу, как подобает; иначе куда же мы денем изречение апостола, который говорит о Христе Господе, что Он "сделался для нас премудростью от Бога, праведностью и освящением и искуплением" (1 Кор. 1, 30), Божией силой и Божией премудростью?
Сила Христова в верующих бывает двоякой, так как и Сам Он, хотя един есть лицом, но двойствен естествами, есть Бог и человек. И как человек, нам единосущный и единородный, Он дарует сердцам нашим такое состояние, какое должно иметь человеку как человеку. Для того человеку, общающемуся с Ним, Он дает дух покаяния, да будет сокрушен, смирен, внимателен, трезвен, умилен, чтобы не уничижать и не презирать его, когда он будет молиться с таким расположением, то есть с сокрушением и смирением, о чем говорит пророк Давид: "сердца сокрушенного и смиренного Ты не презришь, Боже" (Пс. 50, 19), ибо кто не молится с сердцем сокрушенным, тот бывает презираем и уничижаем Богом. Когда человек, сделавшись таковым, станет молить Бога о добродетелях и взыщет их, то Христос дарует ему их, так как очевидно он является кротким и готовым к научению путям Господним, которые суть добродетели, ибо только одни кроткие способны быть научаемы им, по слову Писания: "Научает кротких путям Своим" (Пс. 24, 9) и делает его таким образом (как Бог) чистым, целомудренным, праведным, мужественным в искушениях, мудрым в божественном, благоутробным, сострадательным, милостивым, щедрым, человеколюбивым, благим,- настоящим христианином, носящим образ Христа, и верным, которому вверяется благодать Всесвятого Духа, через которую и от которой и стяжевает он все названные добродетели. Ибо только Богом делаются действенными в человеке добродетели, и он становится таким образом подобным Небесному Отцу своему, что теперь не совсем явно, но во всем свете откроется в будущем веке, как удостоверяет святой Иоанн Богослов: "Мы теперь дети Божии; но еще не открылось, что будем. Знаем только, что, когда откроется, будем подобны Ему" (1 Ин. 3, 2), то есть Христу, Сыну Божию, ибо Царство Божие приемлет только тех, которые подобны Сыну Божию. Подобие это водворяется через исполнение заповедей Божиих; исполнение заповедей бывает от любви ко Христу, как говорит Сам Он: "Кто любит Меня, тот соблюдет слово Мое" (Ин. 14, 23). Кто исполняет заповеди Христа, тот становится подобным Ему, потому что в нем изображается Христос, как говорит апостол Павел: "Дети мои, для которых я снова в муках рождения, доколе не изобразится в вас Христос!" (Гал. 4, 19). Царство Божие не отверзается для того христианина, в котором не изобразился Христос.
Итак, христианин, который не творит воли Христовой, пусть не обманывает себя и не думает, будто имеет часть со Христом; ибо Сам Христос говорит: "Не всякий, говорящий Мне: "Господи! Господи!", войдет в Царство Небесное, но исполняющий волю Отца Моего Небесного" (Мф. 7, 21). Если Сам Он говорит так, то как возможно, чтобы был настоящим христианином тот, кто не творит воли Его и презирает заповеди Его? Или с какою надеждой исповедует он Христа Господом и властителем своим, а не старается угождать Ему и служить? Кто исповедует Христа Господом и властителем своим, а между тем не творит волю этого Господа своего? Демоны не творят воли Его, при всем том, что знают и исповедуют, что Он есть Бог, ибо говорят: "знаю Тебя, кто Ты, Святый Божий" (Лк. 4, 34). Так что только тот есть настоящий христианин, который не только исповедует Христа Господом своим, но творит и волю Его. Кто в сердце исповедует и имеет Христа Господом и Владыкой своим, тот подкрепляется силой призывания имени Христова на то, чтобы творить и волю Его. Если кто не подкрепляется таким образом, очевидно, что он исповедует Христа только устами, сердцем же далеко отстоит от Него. Ибо невозможно, чтобы кто-либо от всей души и от всего сердца исповедал Христа Господом и не был подкреплен на то, чтобы творить волю Его.
По мере веры нашей получаем мы и помощь и жизненные силы на творение воли Христовой. Итак, кто творит заповеди Христовы, тот мерою деятельного исполнения их показывает и меру веры своей, потому что по мере веры получается и мера благодати, дающей силу на дела по заповедям. И наоборот, кто не творит заповедей Христовых, тот мерою бездействия в отношении к заповедям показывает и меру неверия своего, потому что по мере неверия лишается и благодати, и побуждающей к делам по заповедям, и помогающей в них. Без Христа невозможно творить воли Христовой, как Сам Он говорит: "Без Меня не можете делать ничего" (Ин. 15, 5). Итак, кто не творит воли Христовой, тот, очевидно, и есть без Христа, и никакой не принесет ему пользы то, что он исповедует Христа. Впрочем, от души исповедовать Христа и творить волю Его только кажется двумя делами различными; в существе же это одно дело, а не два, и одно из них не может стоять без другого, хотя некоторые, не имея надлежащего об этом понятия, думают, будто одно из них может стоять без другого, тогда как апостол Иаков говорит: "вера, если не имеет дел, мертва сама по себе" (Иак. 2, 17); и Христос Господь взывает: "Что вы зовете Меня: Господи! Господи! - и не делаете того, что Я говорю?" (Лк. б, 46). Истинно говорю вам, братия мои, что всякий человек, который творит грех, не есть раб Христов, но есть раб греха; раб же греха не будет пребывать вовеки в дому Бога и Отца. Там пребывает Сын и тот, кого Сын освободил от рабства греху. Дом Бога и Отца есть Царствие Его.
Итак, кто именуется христианином и, говоря, что исповедует Христа Богом и верует в Него, в силу одного такого исповедания думает, что он - христианин и сподобится Царствия Христова, тот обманывается. Ибо возможно ли, чтобы христианином был тот, кто каждый день, или лучше сказать, каждый час делами своими отрекается от Христа, которого на словах исповедует Богом? Послушай, что говорит апостол Павел о таковых: "Они говорят, что знают Бога, а делами отрекаются, будучи гнусны и непокорны и не способны ни к какому доброму делу" (Тит. 1, 16). Кто не творит заповедей Христовых, пусть не думает, что не отрекается тем от Христа. Нет, в каждом преступлении заповеди Христовой он отрекается от Христа; как и наоборот: кто творит заповеди Христовы, тот каждым исполнением заповедей исповедует Христа. Как те, веруя только на словах, отрекаются от веры делами своими, так и, наоборот, эти, делая дела, соответственные вере, подтверждают этими делами свое устное исповедание веры. Ибо они преисполнены страха пред Тем, Кого исповедуют Богом. И страх этот научает их не нарушать ни в чем даже малейшем познанной воли Божией, видит ли кто их, или не видит. Многие из страха, или стыда человеческого, или ради того, чтобы угодить людям, не делают зла,- это одно и то же, как бы они делали его; и наоборот, если делают добро по таким же побуждениям, это все равно, как бы и не делали его. Кто делает добро в угоду людям или по какой-либо другой страсти, непотребен пред Богом. Надо во всяком добром деле, слове и помышлении иметь целью угождение Богу и славу Его, как учит святой апостол Павел: "Едите ли, пьете ли, или иное что делаете, все делайте в славу Божию" (1 Кор. 10, 31). Если слово это истинно и твердо, каково оно и есть воистину, то какое оправдание себе могут представить те, которые делают дела только напоказ перед людьми? Напоказ творили дела фарисеи - и вот какое для нас определение изрек Господь наш Иисус Христос по поводу этого: "Если праведность ваша не превзойдет праведности книжников и фарисеев, то вы не войдете в Царство Небесное" (Мф. 5, 20). То есть если не перестанете вы делать дела напоказ, как делали фарисеи, и не будете делать их во славу Божию, то в Царствие Божие не войдете. Ты же вот о чем при этом помысли: если не превышающий правды фарисейской не войдет в Царствие Божие, то что будет с теми, которые имеют больше неправды или грехов, чем книжники и фарисеи? Участи таковых да избавит нас Бог, и, научив нас творить дела единственно в угождение и во славу Его, да сподобит Царствия своего во Христе Иисусе, Господе нашем... Преподобный Симеон Новый Богослов (60, 262-268).

Христианство - живое, ощутимое Богообщение

...Неверно, если бы кто стал думать, что когда Богообщение ставится последней целью человека, то человек сподобится его после, в конце, например, всех трудов своих. Нет, оно должно быть всегдашним, непрерывным состоянием человека, так -что коль скоро нет общения с Богом, коль скоро оно не ощущается, человек должен сознаться, что стоит вне своей цели и своего назначения (117, 90).

Может казаться странным, что общения с Богом нужно еще достигать, когда оно уже есть или дается в Таинстве Крещения или Покаяния, ибо говорится: "все вы, во Христа крестившиеся, во Христа облеклись" (Гал. 3, 27), или "Вы умерли, и жизнь ваша сокрыта со Христом в Боге" (Кол. 3, 3). Да, по простому понятию Бог везде есть, "дабы... искали Бога, не ощутят ли Его и не найдут ли, хотя Он и недалеко от каждого из нас" (Деян. 17, 27) и готов вселиться во всякого, готового принять Его. Только одно нехотение, небрежение, грешность отделяют нас от Него. Теперь, когда покаявшийся отверг все и себя предает Богу, что препятствует вселению Бога в него?
В устранение такого недоумения надобно отличать разные виды Богообщения. Оно начинается с минуты пробуждения и обнаруживается со стороны человека исканием, стремлением к Богу, со стороны же Бога - благоволением, содействием, покровом. Но Бог еще вне человека и человек вне Бога, не соприкасаются, не взаимопроникновенны. В Таинстве Крещения или Покаяния Господь благодатью Своей входит внутрь человека, живо общается с ним и дает ему вкусить всю сладость Божества так обильно и ощутимо, как свойственно совершенным, но потом опять скрывает это явление Своего общения, только по временам возобновляя его, и то легко, как в отражении только, а не в подлиннике, оставляя человека в неведении о Себе и Своем в нем пребывании до определенной меры возраста или воспитания по мудрому Своему руководству. После же этого Господь осязательно являет Свое вселение в дух человека, который тогда становится храмом преисполняющего его Триипостасного Божества.
Итак, есть три вида Богообщения: одно - мысленное, бывающее в период обращения, а другие два - действительные; но одно из них - скрытое, невидимое для других и незнаемое самим, другое же - и для себя, и для других явное...
Вся духовная жизнь состоит в переходе от мысленного Богообщения к действительному, живому, ощущаемому, являемому (117, 84-85).

Царствие Божие в нас есть, когда Бог царствует в нас, когда душа в глубине своей исповедует Бога своим Владыкой и покорна Ему всеми силами. Бог властно действует в ней, производя "и хотение и действие по Своему благоволению" (Флп. 2, 13). Начало этому Царствию полагается в момент решимости работать Богу в Господе Иисусе Христе, благодатью Святого Духа. Тогда христианин предает Богу свое сознание и свободу, в которых состоит собственно существо человеческой жизни, а Бог принимает эту жертву и, таким образом, происходит союз человека с Богом и Бога с человеком, восстановляется завет с Богом, прерванный падением и прерываемый произвольными грехами. Этот внутренний союз запечатлевается, утверждается и делается сильным к стоянию и самосохранению благодатной силой в Божественных Таинствах Крещения, а для падавших после Крещения - в Таинстве Покаяния, и потом постоянно подкрепляется в Святом Причащении. Так живут все христиане и все, следовательно, носят в себе Царствие Божие, то есть покорны Богу, как Царю, и Бог властвует в них, как Царь. Говоря о Царствии Божием в нас, всегда надо прибавлять: в Господе Иисусе Христе, благодатию Святого Духа. В этом - печать христианского Царствия Божия в нас. Бог над всеми Царь, как Творец и Промыслитель, но истинно в душах царствует Он и в душах истинно исповедуется Царем только по восстановлении прерванного падением союза душ с Ним, а это совершается Духом Святым, в Господе Иисусе Христе, Спасителе нашем (117, 91).

Припомните теперь притчу Господню о закваске, скрытой в трех мерах муки. Закваска не сразу делается заметной, но несколько времени остается скрытой, потом уже являет заметные действия и наконец проникает все тесто. Так и Царствие в нас сначала сокровенно держится, потом обнаруживается, наконец раскрывается или является в силе. Обнаруживается оно невольными влечениями внутрь пред Бога. Тут душа не самовластна, а подлежит стороннему воздействию. Кто-то берет ее и вводит внутрь. Это Бог, благодать Духа Святого, Господь и Спаситель; как ни скажи, сила слова - одна. Бог показывает этим, что принимает душу и хочет властвовать ею и вместе приучает ее к своему властвованию, показывая, каково оно. Пока эти влечения не появятся, а они появляются не вдруг, человек по видимости действует более сам, при скрытой помощи благодатной. Он напрягается вниманием и благими намерениями быть в себе, помнить Бога, отгонять пустомыслие и худомыслие и всякое дело богоугодно совершать, напрягается и трудится до утомления, но преуспеть в этом ему никак не удается: и мысли его расхищаются, и страстные движения одолевают его, и в делах оказываются нестроения и ошибки; все это оттого, что Бог еще не являет своей власти над душой. А как только покажется это (а показывается оно при упомянутых влечениях), тотчас все внутри приходит в строй - знак, что Царь тут (117, 91-92).

Господь придет излить свой Свет на ваш разум, очищать чувство ваше, руководить вашими действиями. Вы ощутите в себе силы, до сих пор вам не известные. Явится и придет не чувственно и видимо, а невидимо и духовно, но тем не менее действенно. Признаком того служит зарождение уже непрекращаемого горения сердца, причем ум, стоя в сердце, срастворяется с памятью о Господе, утверждается внутреннее пребывание и вследствие того замечается все там происходящее, и угодное Богу - принимается, а все греховное - отклоняется, и дела все ведутся по точному сознанию на них воли Божией; подается сила править всем течением своей жизни, и внутренней, и внешней, подается господство над собою. Человек обыкновенно есть более действуемый, нежели действующий. Свободу действий получает он с ощутимым в сердце пришествием Господа. Тогда исполняется обетование: "Если Сын освободит вас, то истинно свободны будете" (Ин. 8, 36). Вот что приносит Господь, а не что-либо необыкновенное! (117, 84).

Пришедшая Божия благодать - сначала через пробуждение, а потом через весь период обращения - рассекает человека и вводит его в сознание двойственности, в видение неестественности и того, что должно быть естественно, и доводит до решимости отсечь или отчистить все неестественное, чтобы явилось в полном свете естество Богоподобное. В ней человек только еще сознанием и произволением вышел из области пришлой, господствующей в нем неестественности, отказался от нее и приложился к естественности ожидаемой и желаемой. Но на самом деле во всем своем составе он остается еще таким, каким был, то есть пропитанным грехом; и в душе по всем силам, и в теле по всем отправлениям господствует страстность, как и прежде, с тем только различием, что прежде все это желалось, избиралось и совершалось от лица человека, с желанием и услаждением, теперь же оно не желается, не избирается, а ненавидится, попирается, гонится. Человек при этом вышел из себя, как бы из смердящего трупа, и ощущает, какая часть его источает какую страстную вонь, и против воли обоняет иногда, до омрачения ума, весь смрад, издаваемый собою.

Таким образом, истинная благодатная жизнь в человеке вначале есть только семя, искра; но семя - всеянное среди терния, искра - отовсюду закрываемая пеплом... Это свеча еще слабая, светящая в самом густом тумане. Сознанием и произволением человек прилепился к Богу, и Бог воспринял его, соединился с ним в этой самосознающей и произволяющей силе, или уме и духе, как говорится об этом у святого Антония и Макария Великого. И доброго, спасенного, Богоугодного в человеке только это и есть. Все другие части находятся еще в плену и не хотят и не могут еще покорствовать требованиям новой жизни: ум не умеет мыслить по-новому, а мыслит по-старому; воля не умеет хотеть по-новому, а хочет по-старому; сердце не умеет чувствовать по-новому, а чувствует по-старому. То же и в теле, во всех его отправлениях. Следовательно, он весь еще нечист, кроме единой точки, которую составляет сознающая и свободная сила - ум или дух. Бог чистейший и соединяется с этой единой частью, все же другие части, как нечистые, остаются вне Его, чужды Ему, хотя Он готов преисполнить всего человека, но не делает этого потому, что человек нечист... Затем, коль скоро он очистится, Бог тотчас являет полное Свое вселение (117, 85-86).

Итак, то, что Господь, вступив в союз с духом человека, не сразу преисполняет его или вселяется в него,- это зависит не от Него, готового все преисполнить, а от нас, именно от страстей, растворившихся с силами нашей природы, еще не отторженных от них и не замененных противоположными добродетелями... Но, действуя со всем рвением против страстей, между тем нужно иметь очи ума обращенными к Богу - в этом состоит исходное начало, которого должно держаться в построении всего порядка богоугодной жизни, которым должно измерять прямоту и кривизну изобретаемых правил и предпринимаемых подвигов. В этом должно убедиться как можно полнее, потому что все, кажется, деятельные заблуждения происходят от незнания этого начала. Не разумея всей силы этого, иные останавливаются на одной внешности упражнения и подвизания, другие - на одних делах добрых и навыке в них, не простираясь выше, а третьи прямо идут в созерцание. Все это нужно, но всему своя череда. Сначала все - в семени, потом развивается не исключительно, но преимущественно в той или другой части, однако же неизбежна постепенность - восхождение от внешних подвигов к внутренним, а от тех и других - к созерцанию, а не наоборот (117, 86-87).

Грех изгнан теперь из своих укреплений, занятых добром, разрознен, рассеян в своих силах.

"Благодать и грех не вместе сокрываются в уме,- говорит святой Диадох, но до Крещения (или до Таинства Покаяния) благодать извне возбуждает душу к благому, сатана гнездится в глубине ее, стараясь заградить все правые исходы ума; с того же самого часа, в который возрождаемся, демон бывает вне, а благодать внутри". Епископ Феофан Затворник (117, 88).