СВОБОДА

Человек сотворен свободным

Слово о свободном решении, то есть о том, что находится в нашей власти, прежде всего исследует, находится ли что-либо в зависимости от нас. Ибо много таких, которые противостоят этому. Во-вторых же, что есть то, что находится в нашей власти и над чем мы имеем власть. В-третьих, слово должно исследовать причину, по которой сотворивший нас Бог создал нас свободными. Итак, начав о первом вопросе, прежде всего докажем, что из того, что теми признается, нечто находится в нашей зависимости, и скажем таким образом.
Причина всего, что происходит, есть, говорят, или Бог, или необходимость, или судьба, или природа, или счастье, или случай. Но Божие дело - существование вещей и Промышление о них; необходимости же - движение того, что всегда одним и тем же образом существует; а судьбы - то, чтобы происходящее при ее содействии совершалось по необходимости. Ибо и она вносит необходимость. Дело же природы - рождение, произращение, уничтожение, растения и живые существа. А дело счастья - то, что редко и неожиданно.
Счастье определяют как встречу и стечение двух причин, которые, имея начало от свободного выбора, производят нечто иное в сравнении с тем, что приготовлено природой. Например, если копающий ров нашел сокровище, ибо ни тот, кто положил сокровище, не положил его для того, чтобы его нашел другой, ни тот, кто нашел, копал не для того, чтобы найти сокровище, но один положил, чтобы взять для себя, когда пожелает, другой копал, чтобы вырыть ров; случилось, между тем нечто иное в сравнении с тем, что оба предполагали.
Дело же случая - то, что приключается с бездушными вещами или неразумными животными без содействия природы и искусства. Так говорят они сами. Итак, чему из этого мы хотим подчинить то, что происходит через людей, если в самом деле человек не есть' виновник и начало действия? Ибо нельзя приписывать деяний, иногда постыдных и неправедных, ни Богу, ни необходимости, потому что действие не принадлежит к числу того, что всегда бывает одним и тем же образом; ни судьбе, ибо говорят, что свойственное судьбе есть не из числа того, что бывает допускаемо, но из числа того, что необходимо; ни природе, ибо дела природы - живые существа и растения; ни счастью, ибо деяния людей не являются редкими и неожиданными; ни случаю, ибо говорят, что случайные приключения бывают с бездушными предметами или неразумными животными. Остается, конечно, что сам действующий и поступающий человек есть начало своих собственных действий и что он одарен свободой решения.
Сверх того, если человек не есть начало никакого деяния, то напрасно ему и дана способность размышлять, потому что, не будучи господином ни одного действия, для чего он будет пользоваться размышлением? Ибо всякое размышление происходит ради действия. Однако объявлять, что прекраснейшее и драгоценнейшее из того, что есть в человеке, излишне, было бы крайне бессмысленно. Поэтому если человек размышляет, то размышляет ради действия, ибо всякое размышление бывает относительно действия и по причине действия. Преподобный Иоанн Дамаскин.Точное изложение православной веры. Кн. 2, гл. 25.

Итак, мы говорим, что вместе с разумом тотчас входит свободная воля и что перемена и превращение по природе находятся в связи с тем, что рожденно. Ибо все, что рожденно, также и изменчиво. Ибо если источник происхождения чего получил свое начало вследствие изменения, то необходимо этому быть изменчивым. Изменение же бывает тогда, когда что-либо приведено из не сущего в бытие и когда из подлежащего вещества произошло нечто другое. Бездушные предметы И неразумные животные, конечно, изменяются сообразно с теми телесными переменами, о которых мы сказали прежде; разумные же существа - по своей свободной воле. Ибо разуму принадлежит, с одной стороны, созерцательная способность, с другой - способность действовать. Созерцательная способность - та, которая рассматривает сущее, в каком положении оно находится; способность же действовать - та, которая обсуждает, та, которая устанавливает правильный смысл тому, что должно быть делаемо. И созерцательную способность называют умом, способность же действовать - разумом; и также созерцательную способность называют мудростью, способность же действовать - благоразумием. Итак, всякий раз - мышляющий человек, потому что выбор того, что должно быть сделано, находится В его власти, размышляет о том, чтобы избрать то, что вследствие размышления было признано лучшим, и, избрав, привести в исполнение. Если же это таково, то по необходимости свобода решения соединена с разумом, потому что или человек не будет разумным существом, или, будучи разумным, будет господином своих действий и независимым. Поэтому неразумные существа и не свободны, ибо они более ведутся природой, нежели ведут, вследствие чего они и не сопротивляются естественному стремлению, но одновременно с тем, как они пожелают чего-либо, устремляются к действию. Человек же, будучи разумным, скорее ведет природу, нежели ведется ею, вследствие чего и желая чего-либо, если только хочет, имеет власть подавить свое желание или последовать за ним. Почему неразумные существа не хвалятся, не порицаются, а человек и бывает хвалим, и бывает порицаем. Преподобный Иоанн Дамаскин.Точное изложение православной веры. Кн. 2, гл. 27, с. 108-110.

"Если пребудете в слове Моем... познаете истину, и истина сделает вас свободными"
(Ин. 8, 31-32)

Видим, что человек, преступив заповедь Божию, стал тленным и смертным и естественно алчет, жаждет, хочет спать, утомляется, чувствует холод и зной. Потому он вынужден есть, пить, спать, отдыхать, одеваться и раздеваться, хотя бы и не хотел того. И нет ни одного человека, который бы мог терпеть голод и жажду и прочее, упомянутое перед тем, разве только с великим самопринуждением и самостеснением. И чувство этих потребностей бывает у человека, и удовлетворение их совершается им не по его воле, естественно. Бывает и здесь нечто по воле, но не многократно и ненадолго. Святые Божии по воле своей принуждали свое естество и смиряли тело лишениями, постясь, бодрствуя, подвергаясь холоду и зною и утомляя себя по своей воле; но их укрепляла благодать Божия, и они сильны были исполнять это. Итак, если все это бывает невольно с человеком, как дело естества, то в чем же состоит свобода воли? Ни в чем другом, как только в том, чтобы свой ум всегда возвышать и прилеплять к Единому Господу Богу, нашему милостивому Спасителю.
Если самовластие усматривается в том, что в нашей власти, то, само собою, в чем нет нашей власти, в том не усматривается и самовластия. Но воля и желание предводительствуется самовластием как в отношении к тому, что в нашей власти, так и в отношении к тому, что не в нашей власти. Только для исполнения того, что в нашей власти, к желанию прилагается труд, потому что в настоящей жизни ничто из того, что в нашей власти, не может быть совершено без труда. А в отношении к тому, что не в нашей власти, воля ограничивается одним пожеланием, а труд тщетен. (Можно, например, пожелать не спать, но, как ни трудись, не выдержишь бессонницы).
Итак, поскольку я самовластен и потому хочу быть и свободным, то самовластно ли поработился я страстям, которые меня побеждают и одолевают, будто по воле своей, или я поработился им не самовластно, а по некой необходимости и насилию?
Страстей два рода: страсти естественные (телесные) и душевные. Естественные страсти непреложны, и человек порабощен ими по естественной необходимости, не самовольно. Так, ем, потому что естественно алчу; пью, потому что жажду; ложусь спать, потому что дремота клонит; одеваюсь, потому что мне холодно; раздеваюсь, потому что мне жарко, и прочее. Делать или не делать так - не зависит от самовластия. Ибо если бы это зависело от самовластия, то когда бы я долгое время не удовлетворял этих потребностей, пребывая без пищи и питья, без сна и прочего, то не испытывал бы в теле своем истощения и расстройства. Но поскольку испытываю это, то и удовлетворяю эти потребности, хотя бы и не хотелось.
Итак, эта часть не в руках самовластия; но не в руках ли самовластия душевные страсти? Главнейшие между всеми страстями душевными страсти есть гнев и похоть. Если я, находясь в неразумном гневе и в бессмысленной похоти, желаю победить гнев и похоть, а между тем почти всегда бываю побеждаем ими, то, очевидно, я порабощен ими. Но если и не всегда и не до конца бываю побеждаем ими, но все же иной раз побеждаем, то поскольку бываю побеждаем, значит, все же я порабощен ими. Тот же, кто порабощен неразумному гневу и бессмысленной похоти, как может сказать, что он самовластен?
Кто-нибудь может сказать: с каждым человеком случается, что он упадет и встанет, так бывает и со мной в отношении к страстям: иногда я бываю побеждаем этими страстями, а иногда побеждаю их, а из этого следует, что иногда я бываю в рабстве у них, иногда свободен от этого рабства. О, какой стыд тому, кто говорит, что самовластен, и хвалится тем, и в то же время без стыда признается: ныне предаю себя в рабство страсти, а завтра явлю себя свободным от нее. И это он претерпевает всю жизнь, так что он свободный раб, то есть и свободный, и раб!
Итак, что же нам сказать о самовластии? То, что человек был самовластен, когда был свободен от греха. Когда же предал свою свободу, вместе со свободой потерял и самовластие и стал рабом греха. Но кто раб, тот уже не самовластен: пусть он был свободен, но как только поработился, стал рабом. Бог никого не создал рабом, а всех свободными. Только в отношении к Себе он сотворил их рабами, поскольку даровал им и самое бытие; но он хочет, чтобы человек был Его рабом не по принуждению и насилию, а произвольно. Как иной бедный и ничего не имеющий, когда удостоится сделаться царским служителем, радуется и веселится, что называется и является рабом царя, так и Бог хочет, чтобы человек был Его рабом по своей воле, и радовался, и в великую славу и честь себе вменял именоваться и быть рабом Божиим.
Раб как только узнает, что кто-нибудь может его освободить, прибегнет к нему, припадет к его стопам и со слезами начнет умолять и всячески убеждать его, чтобы внес за него плату и освободил его. И очевидно, что у раба от прежнего его самовластия ничего не осталось, кроме одного желания и искания свободы. Но и это он станет делать только если слишком тяготится игом рабства; если же случится ему в рабстве иметь покой и не встречать тяготы, то он и свободы не захочет.
Приложим это к нашему слову. Господь говорит в Святом Евангелии: "Если пребудете в слове Моем... познаете истину, и истина сделает вас свободными" (Ин. 8, 31-32). Три темы усматриваются в слове Господа: пребывание в слове Его, познание истины и освобождение истиною, а не самовластием. Вот освоождение; где же раб? Вслед за приведенными словами говорит еще Господь:"Всякий, делающий грех, есть раб греха" (Ин. 8, 34). Вот и раб, настоящий раб, не имеющий самовластия, как мы сказали о рабе. Несколько ниже опять говорит Господь: "Если Сын освободит вас, то истинно будете свободны" (Ин. 8, 36). Поскольку Бог истинен и неложны уста Его, изрекшие это, кто посмеет утверждать, что раб греха самовластен, когда каждый раб, пока пребывает в рабстве, не имеет никакого самовластия? Это сказал нам Господь; а апостол Павел громким гласом вопиет на всю вселенную: "Бедный я человек! кто избавит меня от сего тела смерти?" (Рим. 7, 24). Но само собой разумеется, что когда кто освобождает кого, освобождает, конечно, от рабства. Поэтому тот же апостол говорит в другом месте: "Стойте в свободе, которую даровал нам Христос" (Гал. 5, 1), чем показывает, что получившие этот дар освободились от рабства, находясь в котором они не были самовластны.
Мы показали, какое самовластие осталось в нас после того, как мы сделались рабами греха, именно, что оно хранится лишь в нашем желании освобождения, а не в чем-либо большем. Потому нам надлежит приносить Христу это желание, соединяя с ним и душевную заботу, сердечное искание не через добрые дела, а через одну веру, чтобы Христос, давший Себя в искупление за наши души, увидел, как всей душой, всем помышлением и всей крепостью мы желаем и ищем освобождения от злой тирании греха, и освободил бы нас от него Своею божественной благодатью. Между людьми никого нет свободного и самовластного, кроме одного Христа, а Он потому таков, что есть Бог и человек. С того времени, как Адам стал рабом греха, все люди до скончания века являются рабами, кроме тех, "которых освобождает Христос, как написано: "Первый человек - из земли, перстный", а далее: "каков перстный, таковы и перстные". "Второй человек - Господь с неба... Каков небесный, таковы и небесные" (1 Кор. 15, 47-48). Что это за перстный человек? Это блудник, лживый, злой, лукавый, лицемерный, неспособный к любви, злопамятный, лихоимец, хищник, неправедный, тщеславный, гордый, самодовольный. Будучи таким же, как и все люди, он думает о себе, что непомерно выше их. Что это за небесный человек? Это святой, преподобный, праведный, как и Господь наш Иисус Христос. Ибо как естественный отец рождает себе чад, подобных себе, так и второй отец, Христос, рождает подобных Себе чад - святых, праведных, свободных и самовластных, как Он Сам, их Отец. Таковы признаки самовластия, как и то, что мы сказали о перстном, служит признаком несамовластия. Из этого явны, скажем словами возлюбленного Иоанна Богослова, "дети Божии и дети диавола" (1 Ин. 3, 10).
Поскольку, таким образом, только в нашем желании сохранилось наше самовластие, то нам надо, во-первых, возжелать освобождения от рабства, потом взыскать нашего освободителя - Христа, а когда найдем Его, припасть к стопам Его и испрашивать у Него себе свободы, ибо никого нет свободного, кроме Христа и освобожденных Христом. Христос милует нас и спасает от рабства, просвещая наш ум, да ясно зрит, или познает правое и святое, и снабжая нас силой избегать непотребного и творить потребное. Ибо и то, чтобы узреть правое, состоит не в нашей власти. Но как для того, чтобы видеть видимое, нам нужен свет солнца, так для того, чтобы видеть духовное, нам нужен свет Христов, который, просвещая нас, снимает повязку тьмы с очей ума и дает ему ясно видеть правое и богоугодное. А затем преисполняет нас силой, которой освобождает от страстей и дает нам свободу верно следовать Его познанной святой воле. Такова свобода во Христе Иисусе, Господе нашем. Преподобный Симеон Новый Богослов (60, 57-63).

Верный Слову Божию... действуя под руководством Евангелия против собственного самообольщения, укрощая страсти, этим уничтожил мало-помалу влияние на себя падших духов... мало-помалу выходит из состояния прелести в область истины и свободы... (108, 232).

Человек, исповедав себя рабом и созданием Божиим, немедленно вступает всем существом своим в область святой Истины... Вошедший в область Истины, подчинившийся Истине получает нравственную и духовную свободу, получает нравственное и духовное счастье. Епископ Игнатий (Брянчанинов) (109, 96).

"Если Сын освободит вас, то истинно свободны будете"
(Ин. 8, 36)

Сказал Господь: "Если Сын освободит вас, то истинно свободны будете" (Ин. 8, 36). Вот где свобода! Ум связан узами неведения, заблуждений, суеверий, недоумений; он бьется, но выбиться из них не может. Прилепись к Господу - и Он просветит тьму твою и расторгнет все узы, в которых томится ум твой. Волю вяжут страсти и не дают ей простора действовать; бьется она, как связанный по рукам и по ногам, а выбиться не может. Но прилепись к Господу - и Он даст тебе Самсонову силу и расторгнет все вяжущие тебя узы неправды. Сердце наполняют постоянные тревоги и отдыха ему не дают, но прилепись к Господу - и Он успокоит тебя. И будешь, умиротворенный в себе и все вокруг светло видя, беспрепятственно и непреткновенно шествовать с Господом сквозь мрак и темноту этой жизни, к всеблаженной, полной отрады и простора Вечности (107, 132-133).

"Но чтобы вы знали, что Сын Человеческий имеет власть на земле прощать грехи,- говорит расслабленному: тебе говорю: встань, возьми постель твою и иди в дом твой" (Мк. 2, 10-11). Отпущение грехов - чудо внутреннее, духовное: исцеление от расслабления - чудо внешнее, физическое. Этим событием оправдывается и утверждается излияние силы Божией и в порядке мира нравственного, и в течении явлений мира физического. Последнее ради первого, ибо в нем цель всего. Господь не насилует свободы, а вразумляет, пробуждает, поражает. Лучшее к тому средство - чудо внешнее. Быть ему положено тогда, когда было положено быть разумной твари, управляющейся свободой. Эта связь так существенна, что отвергающие сверхъестественное действие Божие на мир вместе с тем отвергают и свободу человека, сознавая, что последняя необходимо вызывает первое; и, наоборот, исповедующие истину воздействия Божия в мире поверх естественного течения явлений могут смело им говорить: "Мы чувствуем, что мы свободны". Сознание свободы так же сильно и неотразимо, как сознание бытия. Свобода же неотложно требует непосредственных промыслительных Божиих действий; следовательно, и их призвание так же твердо стоит, как сознание свободы. Епископ Феофан Затворник (107, 325-326).

Свобода от грехов есть истинное счастье христианина (104, 1654).

Сам рассуди, что пользы быть свободным извне, но внутри быть низким и рабом; телом от людей принимать служение, но душой служить Греху? Благородство души в том, чтобы стоять против всякого греха и Против него подвизаться и не допускать ему обладать собой. Лучше служить человеку, чем греху и грехом - диаволу. "Если Сын освободит вас, то истинно свободны будете",- говорит Господь, Освободитель наш (Ин. 8, 36) (104, 1654-1655).

Свободны христиане от закона, ибо уже "не под законом, но под благодатью", по учению премудрого Павла (Рим. 6, 14). Не по принуждению закона, но сво бодным духом исполняют они заповеди Божии, не как рабы, боящиеся наказания господина своего, но как сыновья, проявляющие охотное и любовное послушание отцу своему, и приносят плод духовный: "любовь, радость, мир, долготерпение, благость, милосердие, веру, кротость, воздержание. На таковых нет закона" (Гал. 5, 22-23). Кажется, это подразумевал Павел, когда писал: "Закон положен не для праведника" (1 Тим. 1, 9), ибо он благодатью Христовой делает то, что повелевает закон. Но для кого же положен закон? "Для беззаконных и непокоривых, нечестивых и грешников, развратных и оскверненных" и прочее, как добавляет тот же апостол (1 Тим. 1, 9-10). Они нуждаются в законе, обуздывающем их страсти, предохраняющем от беззакония, грозящем им наказанием (104, 1655-1656).

Истинные христиане имеют это сокровище - свободу, свободу не временную, но вечную. Их свобода ни местом, ни временем не ограничена. У них не может отнять свободы темница, пленение, работа, железная цепь и ничто, этому подобное; везде и всегда при них это неоценимое сокровище, ибо "не тленным серебром или золотом искуплены" они, "но драгоценною Кровию Христа, как непорочного и чистого Агнца" (1 Пет. 1, 18-19). Они служат людям, служат врагам, пленившим их, их заключают в темницы, связывают узами, но сладкой своей свободы они не теряют. Так высока, славна и сладка христианская свобода! (104, 1656-1657).

Свободу дарует Христос (104, 1657).

Пленник непременно должен следовать за пришедшим его освободить, если хочет освободиться, больной должен слушать врача и утопающий - исполнять желание простирающего ему руку, иначе никто из них не может освободиться от бедствия. Так, всякому, кто хочет освободиться от диавола, греха и вечной смерти, нужно неотменно желание Христа избавителя исполнить и предаться в Его волю, да совершит с ним то же, что врач с больным, и наставник с заблудшим, и освободитель с пленным, спаситель с погибшим. Иначе освободиться и спастись невозможно. Ибо Христос, хотя и человеколюбец. Спасает желающих спастись, а не нехотящих (104, 1657).

Бывает, что один зовет человека: "Иди за мною"... а другой отзывает к себе: "Иди за мною". Так Христос Бог всякому христианину говорит: "Иди за Мною", как выше сказано, но сатана, враг рода человеческого, шепчет в уши человека и отзывает к себе: "Иди за мной". Слышит человек злые нашептывания его столько раз, сколько раз чувствует злые и богопротивные помыслы, восстающие в его сердце. Все это - мерзкое нашептывание его! О человек! Кого тебе лучше послушать, Христа ли Господа твоего, Который такой чудный явил о тебе Промысл и хочет тебя спасти и привести в вечное Свое Царствие... или злого шептуна диавола, который хочет тебя от Христа, Спасителя твоего, отвести и ввергнуть в вечную погибель? Святитель Тихон Задонский (104, 1657-1658).

"Где Дух Господень, там свобода"
(2 Кор. 3, 17)

Чем более кто употребляет разумной осторожности, чем более ограждает свое сердце страхом Божиим, тем более находит в себе силы побеждать порок и отражать страсть. А из этого видим, что от нашего произволения и расположения зависит - отдать себя в объятия добродетели или в порабощение порока.
Кто столь мало заботится о себе или даже ненавидит себя, что по крайней мере не пожелал бы находиться всегда в состоянии радостном, какое доставляет честная жизнь?
Такое духовное служение Богу будет, конечно, сопровождаемо евангельской свободой. "Где Дух Господень, там свобода" (2 Кор. 3, 17), по слову апостола. Истинный почитатель Бога ни к чему телесному не привязан, но, восходя Духом выше тела и выше всего мира, приближается к самому Богу Духу и Богу Духов. "Где Дух Господень, там свобода".
Истинный почитатель Бога служит Ему без всякого принуждения, с желанием радостным и ревностью. Ибо какая добродетель может быть принужденной? "Где Дух Господень, там свобода". Истинный почитатель Бога служит Ему не от страха, не от боязни, его сердце исполнено любовью. А "совершенная любовь изгоняет страх" (1 Ин. 4, 18). Устрашать свойственно закону, а евангельская благодать вся - сладость и блаженство, И потому сказано: "Закон положен не для праведника" (1 Тим. 1, 9). Беззаконника нужно устрашать наказаниями, объявленными в законе, а праведник всегда будет служить Богу по чувству своей совести, хотя бы никакой закон его к тому не обязывал. "Где Дух Господень, там свобода".
Истинный почитатель Бога служит Ему не за плату, не из-за награды, ибо это свойственно наемнику. Сын Евангелия в служении Богу никогда не ослабеет, хотя бы он за то никакой не ожидал награды. В самом служении, как сладчайшем упражнении, приближающем его к Богу, он уже находит достаточную награду. Где Дух Господень, там свобода". Истинный почитатель Бога не порабощен страстями: они не могут помешать ему свободно следовать разуму, совести, особенно же благодати Божией; и поэтому-то сказано: во Христе Иисусе "нет раба, ни свободного" (Гал. 3, 28). В Церкви Христовой все свободны, все благородны. В ней раб только тот, кто раб греха, раб мира; но добродетельный христианин свободен у Бога; а свободный и благородный в миру, но связанный пороками и страстями, есть раб по суду Вышнего. "Авраам имел двух сынов, одного от рабы, а другого от свободной" (Гал. 4, 22). В этом заключается иносказание. Сын свободной означает свободного по евангельскому духу, а сын рабы означает порабощенного грехами. Бог возгласил Аврааму: "Изгони рабу и сына ее, ибо сын рабы не будет наследником вместе с сыном свободной" (Гал. 4, 30); и к тебе, христианин, тот же глас взывает: изгони рабу и сына ее. Все то, что порабощает твой дух и связывает действия твоего разума и совести, истреби в себе. Ибо пока в тебе есть это насильственное рабство, не может дух, разум, совесть, благодать свободно действовать. "Где Дух Господень, там свобода". Платон, митрополит Московский (106, 133-142).

Не может быть дарована свобода человеку, пока он желает чего-либо, принадлежащего миру (82, 192).

В памяти того, кому дарована свобода, уже не возобновляются страстью согрешения, сделанные им прежде. Преподобный авва Исаия (82,192).

Есть телесная и духовная свобода. Телесная свобода в том, что человек не служит другому человеку, не подлежит его власти. Таковы цари и князья, не подлежащие земной власти. Телесная свобода и в том, что человек свободен телом, не связан, не скован, не заключен в темницу и прочее. Духовная же свобода состоит в том, что человек от греха и диавольской власти освобожден Божией благодатью, не позволяет греху и диаволу царствовать над собой, противится своим страстям и похотям, покоряет плоть духу, служит Единому Богу свободным духом. Такой может быть телесно рабом человека, может быть связан, скован, в темнице, в узах, в пленении, но духом везде и всегда останется свободным. Ибо духа поработить и связать никто не может (104, 1650-1651).

Если христиане призваны к свободе и имеют свободу, значит ли это, что они могут свободно делать что хотят? Нет, не в том состоит свобода христиан, чтобы они по своей воле жили и делали что хотят. Это свобода не христианская, но плотская, и не столько свобода, сколько работа, истая и тяжкая: ибо "всякий, делающий грех, есть раб греха", по учению Спасителя (Ин. 8, 34). Лишаются христианской свободы те, кто, следуя своей плоти, попечения о плоти превращают в похоти (Рим. 13, 14), попадают под тяжкое иго мучителя диавола и греха, делаются несчастными пленниками своих страстей, и находятся под клятвою закона, гневом Божиим, и становятся чадами вечной погибели (104, 1651-1652).

Вера освобождает верующего от греха, смерти, проклятия ада, диавола и прочего бедствия и делает его духовно свободным. Духовно, говорю, поскольку телесно он может быть порабощен, может быть рабом человека, может быть в пленении, в узах, темнице, связан и закован, как и бывает со многими верными, какими были святые мученики и прочие, страдающие за правду и ныне находящиеся под игом нечестивых, и благочестивые рабы, служащие своим господам. Но все они духовно свободны. Ибо духа никто не может поработить, пленить, связать, заключить, умертвить. "Где Дух Господень, там свобода" (2 Кор. 3, 17), эта свобода обещана Христом: "Если Сын освободит вас, то истинно свободны будете" (Ин. 8, 36). Святитель Тихон Задонский (104, 1652).

Когда Творец явится во славе Своей - свобода тварей иссякнет перед величием Славы Его... (111, 41).

Духовная свобода есть достояние совершенных христиан. О ней сказал апостол: "Где Дух Господень, там свобода" (2 Кор. 3, 17). Епископ Игнатий (Брянчанинов) (111, 248).

Почему Бог не сотворил человека безгрешным принудительно

Бог сотворил душу, а не грех. Преимущественным благом ее было пребывание с Богом и единение с Ним в любви. Отпав от Него, она стала страдать различными и многообразными недугами.
Почему же в ней есть общая восприимчивость к злу? Из-за свободного стремления, всего более соответствующего разумной твари. Не будучи связана никакой необходимостью, получив от Творца жизнь свободную, как сотворенная по образу Божию, она познаёт доброе, умеет им наслаждаться, одарена свободой и силой соблюдать жизнь, какая ей свойственна, но имеет и свободу уклоняться от прекрасного...
Но, говорят, почему в самом устройстве не дано нам безгрешности, чтобы нельзя было согрешить, хотя бы и хотели? Потому же, почему и ты не признаешь слуг достойными, если держишь их связанными, но когда видишь, что добровольно выполняют перед тобою свои обязанности. Поэтому и Богу угодно не вынужденное, но совершаемое добровольно; добродетель же происходит от свободной воли, а не от необходимости, а свобода воли зависит от того, что в нас; и что в нас-то свободно. Поэтому кто порицает Творца, что не устроил нас безгрешными, тот не что иное делает, как предпочитает природу неразумную, неподвижную и не имеющую никаких стремлений, природе, одаренной произволениеми самодеятельностью. Святитель Василий Великий (113, 233).

Самовластна душа; поэтому диавол может подстрекать, а принудить против воли не имеет власти. Внушает он тебе мысль о любодеянии; если захочешь, то примешь ее, если же не захочешь, то не примешь. Ибо если бы ты любодействовал по необходимости, то почему Бог приготовил геенну? Если бы по природе, а не по свободе делал ты добро, то почему Бог приготовил венцы неизъяснимые? Кротка овца, но она никогда за кротость свою не увенчается, потому что кротость ее происходит не от свободы, но от природы. Святитель Кирилл Иерусалимский (113, 240).

Знайте несомненно, что вы действуете по доброй воле. Так как вы живете, то и действуете. Бог и не помогает вам, если вы сами ничего не делаете, и не содействует, если не подвизаетесь... Не так Бог творит из вас храм Свой, как из камней, не имеющих собственного движения, которые строитель берет и кладет. Не таковы камни живые: и вы, как живые камни, сами созидайтесь в храм Божий. Блаженный Августин (113, 240).

В продолжение веков были два знаменательных преобразования жизни человеческой, называемые двумя Заветами. Одно вело от идолов к Закону, а другое - от Закона к Евангелию... Но с обоими Заветами произошло одно и то же. Что же именно? Чтобы нам узнать, что нас не принуждают, а убеждают, ибо что непроизвольно, то и непрочно. Добровольное же и прочнее, и надежнее. И первое есть дело употребляющего насилие, а последнее - собственно наше. Первое свойственно насильственной власти, а последнее - Божию правосудию. Святитель Григорий Богослов (113, 23).

Со времени падения человека диавол получил к нему постоянно свободный доступ... его власти, повиновением ему человек подчинил себя произвольно, отвергнув повиновение Богу. Бог искупил человека. Искупленному человеку предоставлена свобода повиноваться или Богу, или диаволу, а чтобы свобода эта обнаружилась непринужденно, диаволу оставлен доступ к человеку. Епископ Игнатий (Брянчанинов) (108, 232).

Дарованной свободой Творец предуготовил нам путь к блаженству

"Кто вникнет в закон совершенный, закон свободы, и пребудет в нем, тот, будучи не слушателем забывчивым, но исполнителем дела, блажен будет в своем действии" (Иак. 1, 25).
Существо нашей души одарено свободой. Поэтому мы не как машины, управляемые стремлением, но с рассуждением и советом без принуждения избираем доброе или злое. Если человеческий ум способен немного проникать в тайны советов Божиих, я полагаю, что Премудрый Творец дарованной свободой предуготовлял для нас путь к блаженству. Ибо известно, что где нет свободы, там нет места ни наказанию, ни награде.
Если бы ты был всегда склонен только к добру, невозможно было бы тебе приписать ни добродетели, ни заслуги, ни чести; ты был бы тогда неким невольным орудием, которым действует другой, а не ты сам. Ты казался бы хорошим, но эта доброта, как не твоя, не от твоего произволения и усилия происшедшая, не приносила бы тебе ни чести, ни славы, ни награды. Нет! Премудрый Бог устроил тебя иначе, чтобы более тебя прославить и возвеличить; дал тебе свободную волю; поэтому ты стал склонен к добру, но стал склонен и к злу. Платон, митрополит Московский (106, 133).

Любовь к мудрости учит, что свобода есть способность и невозбранность разумно избирать и делать лучшее и что она по естеству есть достояние каждого человека. Истинная свобода есть деятельная способность человека, не порабощенного грехом, не тяготимого осуждающей совестью, при свете Истины Божией избирать лучшее и приводить его в действие при помощи благодатной силы Божией. Филарет, митрополит Московский (113, 167).

Наделенный свободой выбора человек ответствен за грех и зло

Не доискивайся зла вовне, не представляй себе, что есть какая-то первородная злая природа, пусть каждый признает себя самого виновником собственного злонравия (113, 234).

Скоро оказался Адам вне рая, вне блаженной жизни, сделавшись злым не по необходимости, но по безрассудству. Святитель Василий Великий (113, 240).

Ржавчина портит железо, а я, самоубийца, насадил в себе порчу - грех - по своему умышлению, последовав коварным внушениям завистника. Святитель Григорий Богослов (113, 235).

Поскольку от произволения зависит избрание доброго и противоположного ему, то справедливо одни получают победные венцы, а другие несут наказание за произвольные грехи. Блаженный Феодорит (113, 235).

Если написано: "Никто не может похитить их из руки Отца Моего" (Ин. 10, 29), то почему же многие погибают? Отвечаю на это: Никто не может похитить из непобедимой и непреодолимой десницы тех, которые правой верой и доблестной жизнью приготовили себя к тому, чтобы быть хранимыми этой десницей. То есть никто не сможет отвлечь насильно и самоуправно, но может иной обольстить, обмануть ложными умствованиями и прельщениями. Зависит же это не от непреодолимой десницы, но от беспечности людей, одаренных свободой, и гибель постигает не по немощи Хранителя, но по легкомыслию охраняемых. Преподобный Исидор Пелусиот (116, 165).

О чем только не говорит нам - Неделя о блудном сыне... Говорит и о нашем покое и довольстве в доме Отца Небесного, и о нашем безумном порыве из-под отчего наблюдения на необузданную свободу, и о богатстве наследия, присвоенного нам, несмотря на непокорность, и о безрассудной растрате его на всякие непотребства, и о крайнем вследствие того обеднении нашем. Но говорит затем и о том, как кто, опомнившись и придя в себя, замышляет и решается возвратиться к многомилостивому Отцу, как возвращается; как Отец любовно приемлет его и восстанавливает в первоначальном состоянии.
И кто не найдет здесь полезного для себя урока? Пребываешь ли в доме отчем - не рвись из него на свободу. Ибо видишь, чем кончился подобный опыт?! Убежал ли и проматываешься - остановись поскорее. Промотал ли все и бедствуешь - решайся поскорее возвратиться и возвратись. Там ждет тебя всякая снисходительность, прежняя любовь и довольство. Последний шаг - самый нужный. Но распространяться насчет его нечего. Все сказано - коротко и ясно. Опомнись, решись возвратиться, встань и спеши к Отцу. Объятия Его раскрыты и готовы принять тебя. Епископ Феофан Затворник (107, 36-37).

Я - раб Бога моего, несмотря на то, что мне даны свободная воля и разум для управления волей. Воля моя свободна почти только в одном избрании добра и зла, и в прочих отношениях она ограждена отовсюду (109, 96).

Погиб человек по свободному произволению - и спастись предоставляется ему по свободному произволению. Покайтесь и веруйте (109. 11).

Всех призывает милосердный Бог ко спасению, но весьма немногие повинуются Ему. Все мы принадлежим к числу званых по неизреченной любви Божией к нам, но весьма немногие из нас включатся в число избранных, потому что включение в число избранных предоставлено нашему собственному произволению (111, 283).

Господь ожидает твоего покаяния и вместе предоставляет твоему свободному произволению избрание спасения или погибели твоих (108, 103).

Милость даруется Богом во всем обилии, но принять ее или отвергнуть, принять ее от всей души или с двоедушием предоставляется на произвол каждого человека (108, 295).

Неполезен для человека быстрый переход от состояния борьбы к состоянию духовной свободы (109, 374).

При Крещении человеку даруется духовная свобода: он уже не насилуется грехом, но по произволу может избрать добро и зло (109, 377).

Имея свободу избрания, крещеный приглашается Святым Духом к поддержанию единения с Искупителем, к поддержанию в себе естества обновленного, к поддержанию состояния духовного (109, 383).

Непостижимый Бог, по сотворении человека, даровал ему все средства к сохранению жизни, но предоставил избрание жизни или смерти его свободному произволению. Точно так и при искуплении... Бог... предоставил нашему произволению принятие или отвержение искупления (111, 13).

Искупленному человеку предоставлена свобода или воспользоваться дарованным искуплением и возвратиться в рай, или отвергнуть искупление и остаться сопричисленным к сонму падших ангелов (112, 322).

Злоупотребляя свободой, мы можем заражать и убивать себя грехом. Очищать человека от согрешений и исцелять от греховной заразы может один Бог. Епископ Игнатий (Брянчанинов) (112, 416).